Посмотрите на нее. Она думает, что знает всю историю. Я усмехаюсь.
― Ты ни черта не знаешь.
― Я знаю достаточно. Череп? Джокер? Ворон? Ты связался с тремя самыми опасными людьми в Нью-Йорке.
― И мы до сих пор живы. ― Я поднимаюсь на крыльцо. ― Может быть, не о них тебе стоит беспокоиться.
Ханна сжимает и разжимает губы.
― Ты мне угрожаешь?
Джоэл смотрит на меня с ясным предупреждением в глазах и снова поворачивается к Ханне, протягивая руку с открытой ладонью.
― Нет, он тебе не угрожает. У него была напряженная ночь…
― Хватит нести фигню, Джоэл. ― Я большими шагами сокращаю расстояние. ― Послушай сюда, леди, мы здесь только потому, что нас привел Хасс. Ты не единственный врач в мире. Мы можем отвезти Тэда куда-нибудь еще.
Она наклоняется вперед, обнажая зубы.
― Ты можешь попробовать, но только через мой труп.
Не раздумывая, я хватаю пистолет и прижимаю к ее лбу. Ханна даже не вздрагивает. Она едва моргает. Даже когда мои пальцы дергаются и бицепс судорожно сжимается. Я мог бы убить ее. Мог бы. Легко.
― Ты думаешь, это первый раз, когда кто-то наставил на меня пушку? ― Она ухмыляется. ― Я работаю в клинике в трущобах Нью-Йорка. Ко мне приставляли дуло пистолета больше раз, чем могу сосчитать. Ты меня не запугаешь, Джай Стоун.
― Я тебя не пугаю? ― Я щелкаю большим пальцем по предохранителю и оттягиваю его назад. Она задерживает дыхание и поджимает полные губы. Она свирепая, надо отдать ей должное.
― Джай, тебе нужно расслабиться и опустить пистолет. ― Джоэл смотрит на меня, его глаза полны предупреждения. Он протягивает руку Ханне. ― Мы пойдем, Ханна, ладно?
Я стискиваю зубы.
― Мы никуда не пойдем.
― Для нас здесь ничего нет. Тэд и Хасс должны прийти в себя. Они только задержат нас. ― Джоэл обходит Ханну и тянется к двери. ― Я позову Монику, а потом мы поедем домой.
Я жду пока Джоэл не возвращается с сонной Моникой под мышкой, и мой пистолет до сих пор наставлен на лоб Ханны. Брат, выходя на крыльцо, кивает мне головой, взглядом умоляя хоть раз просто плыть по течению. Не знаю, смогу ли я. Что произойдет, когда Тэд очнется? Что, если Ханна заставит его подумать, что я бросил его?
Проходя мимо, Джоэл пихает меня плечом, и я убираю пистолет. Разве у меня есть выбор? Убью я Ханну, и что потом? Может, она и права. Может быть, Тэду будет здесь лучше без меня. Выдыхая, я оборачиваюсь и бессмысленно следую за Джоэлом и Моникой к машине… в которой мы вернемся в домик у озера.
Без нее.
ГЛАВА 2
Пустота
Эмили
Мое восприятие отключено. Твердые бетонные стены дрожат, словно желе, угрожая обрушиться на меня. Мой собственный голос звенит в голове, меняя громкость.
Громко.
Почти шепот.
Бормотание.
Рев.
Меня волокут по сырому коридору где-то в компаунде Черепа, голую и мокрую. Запах пороха, крови и дыма наполняет воздух, отчего комок в горле становится еще толще, чем он есть. (Примеч.: Компаунд — огороженная территория вокруг жилья европейца.)
Мои ноги волочатся по земле, пока двое людей Черепа тянут мое слабое тело вперед, мои руки лежат у них на плечах и крепко обхватывают их шеи. Они пахнут потом и сигаретами, мочой и кровью. Застонав, я поднимаю голову и вздрагиваю, когда острая боль пронзает мой позвоночник. Замечаю окно, маленькое и зарешеченное, но я все равно смотрю в него. Кажется, уже утро. Позднее утро. Как долго я здесь? Не знаю. Меня приковали к деревянному стулу и поливали водой каждый час в течение нескольких недель. Может быть и больше. Может быть значительно меньше.
Всхлип вырывается из моего горла, и я снова опускаю голову. Закрываю глаза, чтобы не смотреть на их дурацкие ботинки.
Я ненавижу Джордана Хастела.
— Он прикончит тебя, — хриплю я, мое горло пересохло и саднит.
Мужчины замедляют шаг, и один из них, кажется, начинает ржать. Съежившись, я поворачиваю голову влево и смотрю на мужика. Его зеленые глаза превращаются в щелочки, а темные кустистые брови разглаживаются.
— И кто же? — спрашивает он, и его радужки блестят от восторга.
— Джай. — Я делаю резкий вдох и пузырь воздуха ударяет под ребра. — Он разорвет тебя пополам.
Он откидывает голову назад и громко смеется.
— Я рада, что хоть одному из нас весело, — невозмутимо говорю я, опуская голову.
— Слыхал че, Колин? — спрашивает он человека справа от меня.
— Что она сказала?
— Она сказала, что он прикончит нас.
Колин издает глубокий смешок.