Задумавшись об этом, я вышла на просторную площадь, окруженную роскошными зданиями. Самым примечательным из них был гигантский дом шириной с саму площадь, коричневатого оттенка и с колоннами, как в древнегреческом храме. На фасаде здания было написано «Юридический факультет», а через его огромные окна открывался вид на великолепную библиотеку, полную книг в ярких обложках.
Бебельплац – гласила табличка с адресом.
Я обратила внимание на группу людей, которые, стоя в центре площади, фотографировали что-то на земле. Подойдя достаточно близко, я увидела, что речь шла о чем-то вроде стеклянной панели, излучавшей беловатый свет, который освещал лица окруживших ее туристов.
Я подошла поближе, чтобы получше ее рассмотреть. Это было встроенное в землю окно, за которым находилась комната, вырытая прямо под тротуаром. Ее стены были уставлены книжными полками, такими ярко-белыми и однотипными, что было очевидно: они пусты.
– Эта работа, – услышала я мужской голос, – посвящена сожжению книг, которое нацисты устроили на этом самом месте одной майской ночью 1933 года.
Тип, который это сказал, стоял прямо у меня за спиной. Он говорил по-испански с узнаваемым аргентинским акцентом. Меня мгновенно пробрала дрожь, а в голове начали роиться малоприятные мысли: что кто-то проследил за мной, что я в полном одиночестве находилась сейчас в чужом городе, а этому незнакомцу только и нужно было, что со мной поразвлечься. Что я была в ужасной физической форме, поэтому если сейчас попытаюсь сбежать и заблужусь в лабиринте из прилегающих к площади улиц, то далеко не уйду. Все эти рассуждения едва ли заняли у меня десятую долю секунды, и еще столько же я потратила на то, чтобы обернуться на этого человека. У меня не оставалось другого выбора, в каком бы невыгодном положении я ни находилась. Если буду действовать быстро, то успею нанести ему пару ударов, сказала я себе.
Я уже почти готова была столкнуться сейчас с тем парнем, одетым во все черное, который бросил на меня тогда мрачный взгляд.
Но это был не он.
Казалось бы, я должна была испытать облегчение, но этого не произошло. Этот тип был как минимум выше меня на голову, что, впрочем, не означало, что он был очень высоким. Выше меня на голову был кто угодно. Под мышкой у него торчал зонтик, но больше всего в его образе бросались в глаза плащ, застегнутый на все пуговицы, и шляпа, благодаря которой он напоминал гангстера, сбежавшего из Нью-Йорка тридцатых.
Я его узнала. Его я тоже видела во дворе Центральной и Земельной библиотеки Берлина. Его внешность была слишком необычной, чтобы я могла так легко ее забыть, и я задумалась, насколько высокими были шансы встретить одного и того же типа два раза в один день в таком городе, как Берлин. Словно догадавшись, о чем я думала, аргентинец поднес ладонь к полям шляпы и сделал жест, полувежливый-полусаркастический. Потом он воспользовался зонтиком, чтобы указать на пустую комнату у нас под ногами.
– По подсчетам, здесь сгорело около двадцати тысяч книг, – сказал он. – Именно столько и поместилось бы на этих полках.
Он постарался произнести эти слова непринужденным тоном, но я была чересчур растеряна, чтобы оценивать тонкости.
– Кто ты такой? – прямо спросила его я. – Чего тебе от меня надо?
И снова одобрительный жест. Словно он понимал мое упрямство и даже оценил его.
– Я хочу, чтобы вы составили мне компанию, Грета. Кое-кто хочет с вами пообщаться. У меня прямо здесь припаркована машина.
Тот факт, что он знал мое имя, в очередной раз придал ситуации ореол сюрреалистичности, что уже начинало меня раздражать. Он произнес это предложение абсолютно спокойно, словно не видел никаких логических причин, чтобы я могла бы сопротивляться.
– Конечно, чувак. Делать мне больше нечего, чем садиться в машину к какому-то мутному парню, которого не знаю, в городе, где я не живу. Что же может пойти не так?
Аргентинец сделал шаг назад. Будто, несмотря ни на что, решил освободить мне немного места, чтобы я подумала над его вопросом.
Этот тип совсем не показался мне безобидным. Его манера держаться и взгляд были красноречивее слов. Он улыбался, словно шакал, будто пытаясь завоевать мое доверие, но в то же время прикидывая, сколько времени он потратит, чтобы сожрать меня до последней косточки, если хорошенько постарается. Зонтик он держал с тем же безразличием, что подавляющий протесты полицейский – дубинку.
– В ваших интересах – поехать, Грета.
Я отвела взгляд в сторону, словно мне надоели его разговор и компания.