Ирен отклонила голову на спинку кресла, смотрела на потолок. Боль была не такой плохой во второй раз. Или она просто теперь знала, что ожидать.
— Как ты тут оказался? — спросила она, ей нужно было заполнить тишину в комнате, где из звуков был только гул тату-пистолета.
— Просто оказался.
— Нет, — она повернула голову и посмотрела на него. — Я рассказала тебе свой сокровенный мрачный секрет. Ты должен дать мне что-то взамен.
— Я не просил твоей правды.
— Но ты ее получил, — только он. Никто в мире не знал, что случилось между ней и ее родителями. Она словно разорвала себя, обнажила ему душу, и Ирен хотела чего-то взамен. Что-то, что заполнит зияющую дыру в груди, откуда она отдала ему часть себя.
Букер смотрел на ее руку, крутил ее запястье, глядя на сад, который он нарисовал на ней. Эдем. Он создал на ее теле райский сад.
Но носил змею на своей шее.
— Ты можешь хоть что-то рассказать о себе? — спросила она, кривясь, когда он коснулся чувствительной точки на ее локте.
— Я из Дублина.
Ирен не сразу собралась с мыслями. Во-первых, он ответил на ее вопрос информацией о себе. Она не была уверена, что это было нормально. Это точно было не нормально для него. Во-вторых, он не был из Америки? Это объясняло акцент, но она думала, что это было чертой семьи.
— Что заставило тебя переехать в Америку?
— Моя мама встретила там мужчину, вышла за него и переехала сюда.
— Откуда он был?
Букер поднял голову. Он хмурился, сжимал губы, не хотел говорить с ней об этом.
— Из этих краев.
Она не знала, стоило ли говорить о могиле, на которой он лежал, или белом свете, который привел ее туда. Ирен казалось, что дух был с ним связан. Но она не знала его фамилию, а женщина могла и не быть его матерью. Она могла быть тем, кого он знал, или кто просто интересовался его состоянием.
— Как ее звали? — спросила она. Только так она могла выведать у него информацию.
— Кого?
— Твою маму, Букер.
Он облизнул губы, посмотрел на ее руку. Он молчал так долго, что Ирен решила, что он не ответит. И это было ожидаемо. Она не знала, какая рана откроется, если она спросит о женщине, которая явно умерла.
— Люси, — прошептал он. — Ее звали Люси.
Она выдохнула. Могила все-таки была его матери, инстинкт ее не подвел.
Люси Пинкертон. Пинкертоны были известны в этих краях и стране. Они были убийцами, мужчины и женщины, которым не было дела до других людей. Если им давали контракт и деньги, они убивали.
— Ты — Пинкертон? — спросила она.
Тату-пистолет соскользнул, чуть не задел ее руку. Букер медленно отложил его, посмотрел ей в глаза с таким гневом, что она тут же испугалась.
— Я не Пинкертон.
— Но был им.
Он прищурился.
— Я не называл свою фамилию, Ангел.
Ох. Он думал, что ее послали Пинкертоны, или что она как-то уже узнала, кем он был. Ирен замотала головой.
— Нет, могила снаружи. На кладбище. Люси Пинкертон.
— В мире много Люси.
— Но ходит за тобой только одна. Она привела меня к могиле после того, как ты впервые нанес на меня татуировку. Я не знала тогда, кем она была. Она просто хотела, чтобы я увидела это. Словно там было что-то важное. Думаю, она хотела, чтобы я знала, что она — твоя мама.
Он отвел взгляд, глаза были встревоженными, а лицо — мрачным.
— Ты видела мою маму?
— Не видела. Духи стареют, как мы. Она похожа на свет. Следует за тобой, следит, чтобы ты был в порядке, — Ирен прищурилась, пытаясь увидеть свет за ним, раз они говорили о ней.
Не вышло. Она видела тень, что тоже следовала за ним. Тьма, от которой Ирен дрожала, потому что такой дух она видела в своем отце.
Букер снова глядел на нее.
— Ты же не смотришь сейчас на мою мать?
— Не думаю.
— Как это выглядит?
Ирен пожала плечами, стараясь не двигать рукой, хоть он не татуировал ее в тот миг.
— Тень? Духи всегда выглядят по-разному, зависит от того, кем они были в жизни. Некоторые как люди, другие как трупы, а есть те, кто как свет.
— А это?
Почему он давил на нее? Люди не хотели знать, как выглядели их демоны. Он не мог переживать из-за того, кто его преследовал. Он не интересовался ее способностями видеть духов. И никогда раньше не спрашивал.
Но в этот раз было по-другому. В этот раз он склонился к ней, хрипло дышал. Ее ответ был важен для него. Важнее всего, что он пережил.
— Этот — тень, туча, что порой следует за тобой, обычно, когда ты принимаешь решение, и оно… плохое, — она не была уверена, что могла озвучивать последнее. Это все было ее мнением, и плохие решения с ее точки зрения могли быть хорошими для других.