Он оглядел комнату, но уже знал, что одного человека не хватало. Хотя Ирен не всегда была тут. Ей нравилось прятаться в ее комнате, как и ему. Они избегали контакта с другими людьми, так что она могла быть там, в безопасности, где он ее и оставил.
Все покраснело перед глазами.
— Где она?
Никто не ответил. Он был готов сорваться, если они будут и дальше молчать. Они сказали ему, что она пропала, и притихли? Хотели, чтобы он потерял контроль в не подходящий миг?
Эвелин знала, что бывало, когда он терял контроль. Она видела лишь долю того, что он мог. В прошлый раз он так злился, когда Пинкертоны прошли за ним к цирку.
Она знала, что все его татуировки могли сорваться с тела и уничтожить все на пути. Таким его сделали Пинкертоны. Машиной войны, которая обладала силами, каких не должно быть у смертных.
— Мы не знаем, — сказала Эвелин, шагнув вперед, словно могла защитить других своим телом.
Он смотрел не на нее, а на Фрэнка. Тот был подозрительно тихим все время, дал женщинам говорить, а сам стоял, скрестив руки на груди.
Хоть Букер не был фанатом Фрэнка, он знал власть, когда видел ее. Фрэнк входил в круг самых влиятельных людей штата. Он вырос в богатстве, что могло купить весь штат. Да, Фрэнк ушел из семьи, но не потерял все, чему они его научили.
— Где она? — спросил он снова у инспектора манежа. — Ты ведь знаешь?
Фрэнк приподнял плечо.
— Есть догадка.
— Даниэль видел, как кто-то, похожий на нее, шел с пастором и его женой. Наша Ирен не стала бы заплетать волосы. Мешковатое платье скрывало все ее тело, большая шляпа мешала увидеть лицо. Похоже на то, как они захотели бы спрятать ее.
В этом не было смысла. Ирен боялась своей семьи. Они пытались навредить ей худшим способом, экзорцизмом.
Букер покачал головой.
— Не сходится.
— И я так подумал. Но, похоже, они умудрились снова вонзить в нее когти.
Эвелин смотрела на Фрэнка, щурясь.
— Когда ты собирался рассказать мне об этом?
— Я сам узнал пару секунд назад от Даниэля. Не успел еще поговорить с тобой, любимая.
Она нахмурилась и посмотрела на Букера.
— Она не переживала, что встретит семью в городе. Сказала, они редко там бывали, и что, раз ты разобрался с пастором, никто больше ей не навредит. Ирен была уверена, что они не захотят забирать ее, ведь теперь она одна из нас.
Букеру было все равно, что думала Ирен. Она была невинной крохой, не хотела верить, что кто-то был способен на ужасное. Он оскалился.
— Тогда она ошиблась.
Все притихли, зная, что он был прав, но не понимая, как прекратить это.
Букер не знал, что делать с информацией. Она пропала.
Пропала.
Кто знал, где теперь были ее родители? Они должны быть в том же доме. Какой пастор бросал людей, которые нуждались в его помощи? Пастор не мог уйти. Как же благотворительные ужины, часы для приготовления службы… но это был не обычный пастор.
Он глубоко вдохнул и посмотрел на Фрэнка, чей взгляд стал мрачным.
— Ты проверил дом?
— Пусто.
— Они были на дневном чае?
Фрэнк покачал головой.
— Я потянул за ниточки. Некоторые говорили, что они отправились на север из Нового Орлеана. Не знаю, куда они пошли. Никто не смог пока дать четкий ответ.
Гнев в его груди был невыносимым. Букер взглянул в окно, чтобы отвлечься на что-то еще, а не кошмар перед ним. Орел на его спине двигался, щелкал клювом возле его шеи. Он хотел крови. Он хотел полететь, охотиться и убить.
В тот миг Букер хотел того же.
Отец Ирен навредил ей. Он знал об этом, но смог сдерживаться, потому что она хотела этого. Она была под его крылом, где он мог приглядывать за ней. А теперь? Мужчина забрал то, что принадлежало Букеру. И он не собирался отдавать. Не мог.
Перья скользили по его лопаткам, орел выбирался из кожи, пока гнев мешал ему видеть.
— Так их нет в городе. Нет в Новом Орлеане. Как нам ее найти?
Эвелин ответила:
— Есть еще вариант, Букер. Мы можем найти ее, когда они вернутся.
— Ее отец пытался провести с ней экзорцизм.
Слова сорвались с его губ как яд, наполнили комнату до краев болью, задевающей его душу. Теперь они понимали, почему она прибежала к ним ночью по болотам. Почему убежала от семьи, которая казалась хорошей.
Клара издала сдавленный звук и прижала ладони к губам.
— Из-за ее дара?
— Они думают, она одержима дьяволом. Потому я бился со священником. Он хотел ее забрать. Ее родители позвали его.
Даниэль вдруг встал и ушел. Хоть он давно был с ними, мальчик успел настрадаться от людей, не понимающих, кто он. Букер не винил его за желание уйти. Малец испытал за свои годы больше, чем любой за всю жизнь.