Ирен покачала головой.
— Вам нужно переживать не о том, что я сделала. А о том, что они сделают с вами.
— Кто? — выдавил он.
— Не демоны. Все, кому вы навредили, пытаясь помочь недостойным, — Ирен кивнула на ведро рядом с ним, которое подвинулось к ней. Дух пнул его, но пастор видел, как оно двигалось само по себе.
Она согнулась, поймала металлический край, опустила его на землю. Не оглядываясь на него, Ирен встала на ведро и отцепила веревку с крюка.
«Не показывай слабости», — сказала она себе.
Ее руки оставались вялыми по бокам, но она посмотрела на него с таким гневом, что слезы собрались в уголках глаз.
— Я не одержима демоном. Вы боитесь меня, потому что я другая, но я скажу вам вот что. Я не изменюсь из-за того, что вы этого хотите. Я горжусь тем, кто я, — она выпрямила спину, ребра ныли, глаза болели там, где опухли, желудок урчал от голода. — Люди любят меня такой. Мне не нужно доказывать свое достоинство из-за того, что вы этого не видите.
Пена бурлила на его губах. Духи столпились вокруг него, шептали в его уши с ненавистью. Он смотрел на нее сквозь них.
— Ты — мерзость, — прорычал он.
Она покачала головой.
— Нет. И я пройду в жемчужные врата рая, а вы будете гореть в Аду.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Пинкертон с ним — Сайлас, как он назвался — прижал платок ко лбу, вытер пот со лба.
— Это точно то место?
— Не знаю. Тебе виднее.
Букер не представлял, что пастор мог оказаться в охотничьей хижине. Тут был только маленький пруд в зеленой ряске. Мох висел на деревьях, уже душил их. Голые мертвые ветки тянулись к небу, гремели от ветра.
Хижина перед ними видела лучшее время. Изба в один этаж когда-то была выкрашена в белый, а теперь почти вся краска облетела, и виднелись старые серые доски. Одна сторона крыльца обвалилась, дерево прогнило. Маленький сарай в стороне был еще одним заметным зданием, хотя он подозревал, что где-то должен быть туалет для дам.
Букер кашлянул и кивнул на хижину.
— Отец сказал нам идти сюда?
— Да.
— Похоже, тут какое-то время никого не было.
Стук донесся из хижины, а потом ругательство прогремело в туманном воздухе утра. Солнце пыталось пробиться сквозь туман, но пока у него не удавалось.
Букер взглянул на Сайласа, тот напрягся, уловив звук. Почему-то было приятно иметь рядом другого человека, который знал, как убивать.
Он узнал кровожадность в глазах другого мужчины. Было сложно пропустить, ведь он сам это чувствовал. Он хотел ощутить кровь на языке.
Сайлас потянулся к поясу и вытащил пистолет. Он снял предохранитель, кивнул в сторону.
— Босс сказал, что ты командуешь выстрелами.
Букер хотел пустить его в хижину, стрелять во всех, кто посмел забрать его у нее. Но он не мог рисковать тем, что Ирен заденут в перестрелке. Он не знал, что они уже с ней сделали. Пуля могла добить ее.
Он скрипнул зубами и покачал головой.
— Постой.
Он повел плечами, сосредоточился на татуировке на горле. Змея выбралась из его плоти.
Зеленая чешуя скользнула с его руки. Самая ценная из его татуировок, та, которую он создал сам, упала на землю и мох. Она подняла голову, пробуя воздух. Посмотрела на Букера желтыми глазами и ждала приказа.
Он пригнулся и опустил ладонь на ее голову.
— В хижину. Посмотри, кто там.
Змея кивнула и поползла по земле к хижине.
— Что она сделает? — Сайлас фыркнул. — Змеи не могут говорить.
Ему и не нужно было. Букер поднял руку для тишины, оставался коленом на земле, змея захватила его разум.
Он вдруг стал двигаться по земле. Он видел то, что видела змея. Каждый дюйм земли, трещины деревянных ступеней, а потом и двери.
Ее отец стоял на коленях в другой части хижины. Он прижимал ладони к полу, бормотал молитву. Разбитый горшок лежал осколками на полу.
Случайность? Не похоже.
Змея пробралась в комнату и поднялась за головой ее отца. Букер ощущал, как его пасть открывается, послышалось тихое шипение.