Она выдохнула.
— Что они со мной сделают?
— Экзорцизмы у всех разные. Зависит от того, кто его учил, и сколько он знает. Многие священники исполняют экзорцизм, не зная ничего.
— Но что он сделает?
Желтые глаза моргнули в тенях.
— Он сделает то, что сделал с другой. Утопит в святой воде. Задушит. Доведет почти до смерти и заявит, что демон ушел. Он заставит тебя врать, чтобы спастись, а потом скажет, что не верит тебе и заставит врать снова.
Ирен не могла такое пережить. Ее мама относилась к ней как к ребенку, хоть ей уже было двадцать. Она должна была уже выйти замуж. Ее мать не хотела, чтобы она росла, и «Бог» не хотел, чтобы ее девочка была в руках мужчины.
Теперь она думала, что ее жизнью управлял не Бог, а ее родители.
Ирен кивнула.
— Хорошо. Что мне взять?
— Времени нет.
— Я не могу уйти без вещей! У меня ничего нет. Нужно взять хотя бы одежду, может, что-нибудь с кухни.
Тьма растянулась выше, коснулась потолка.
— Ирен, они идут.
Она слышала шаги на лестнице, тяжелые — ее отца, тихие — пастора, который хотел ее задушить. Мужчина собирался заставить ее пожалеть, что она рассказала родителям о том, что видела.
Дух женщины прошел сквозь дверь. Ее голова все еще лежала на плече. Она смотрела на Ирен, открыла рот еще раз. Хрип зазвучал, и в нем появилось слово:
— Беги.
Она не тратила время. Ирен бросилась к окну, открыла его. Она посмотрела на землю.
Далеко.
Если она сломает ногу, ее унесут сюда. Но разве у нее был выбор? Она не могла выйти из дома боем. Она была слишком маленькой, и против двух взрослых мужчин не было ни шанса.
Ирен оглянулась на дверь, пока перекидывала ногу. Она вытащила другую ногу, соскользнула по стене дома.
Она упала на лодыжки, заскулила от боли, а потом зажала рот рукой. Никто не мог ее услышать. Не важно, что ей казалось, что ноги пронзили шипы. Не важно, что она едва могла подавить боль, и перед глазами вспыхивали краски.
Ирен нужно было бежать. Выбраться из города и бежать как можно дальше от них.
— Сюда, — шепнул голос из-за дома. — Быстрее, Ирен!
Она не думала. Если она собиралась довериться духу, который был с ней, сколько она помнила, то она доверится ему полностью.
Она поднялась на ноги, игнорируя агонию, и пошла, хромая, за дом, где ее ждали лес и жуткие существа ночи.
Ядовитые змеи. Пауки, которые могли укусить ее и обездвижить. А еще аллигаторы.
— Быстрее, Ирен!
Она бросилась в кусты. Ветки били ее по лицу, грязь хлюпала под ногами, но она не переставала бежать. Не могла.
Крик раздался из дома, и она знала, что отец выглядывал из ее окна, но не оглянулась. Он видел, как она убегает в лес. Желтое платье было ярким, как маяк.
— Ирен! — крикнул он. В его словах была угроза, повод не возвращаться домой.
Она знала гнев в этом голосе. Она знала, что если придет домой, уже не покинет его. Она могла только бежать, и она была рада. Не важно, что ветки царапали ее щеки и руки. Она могла игнорировать боль, надеясь, что дух знал, куда идет.
Казалось, прошли часы, и она замедлилась. Легкие болели, и она ощущала кровь на языке. Ее руки и лицо были так исцарапаны, что капли крови текли по коже.
И она устала. Так устала, что едва могла думать.
— Куда ты меня ведешь? — прошептала она.
— Туда, где они тебя не найдут. Еще немного, Ирен.
Она попыталась убрать ветку, но та зашипела, когда Ирен ее коснулась. Издав сдавленный вопль, она отскочила, и щитомордник упал с веток. Мох посыпался сверху, и Ирен уже не знала, где была.
— Я хочу отдохнуть, — проскулила она. — Прошу. Хоть пару минут.
— Рано.
— Мне нужно.
— Подними голову, Ирен. Смотри на свое спасение. Уже близко.
Она подняла голову и увидела свет на горизонте, дом вдали. Место, где можно было отдохнуть, где ей могли помочь.
Если дух привел ее в безопасное место.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Букер отклонился на кресле, закинул ноги на кофейный столик. Дом был старым, и все скрипело, когда он двигался. Половицы двигались, когда он шагал по ним. Это было ожидаемо.
Но кресла были удобными, хоть и в цветочек, от узора резало глаза. Половицы были темными, вели к каменному камину, который видал лучшие дни. Камень местами обсыпался, и никто еще не заменил его. Но на потолках уже хотя бы не было паутины.
Их инспектор манежа, Фрэнк Фейрвелл, получил дом от умершей тети, которая ясно дала понять, что хотела, чтобы дом был у него. Она всегда верила, что он совершит великое в жизни, хоть остальные в семье Фейрвелл — нет.