– Поди к черту. – Это единственное, на что я сейчас способна.
Голова кружится, хочется сесть. А еще больше хочется подальше послать Макса Янга, в квартире которого я оказалась так некстати.
– Все хорошо. До свидания, Вера, – прощается Макс и возвращает мне мобильный.
– К чему этот цирк? – немного устало спрашиваю я.
– Не люблю предателей, – пожимает плечами Макс. – Лучше честный враг, чем друг, готовый в любую минуту выложить твои тайны постороннему.
С интересом смотрю на Макса. Для красного словца говорит или действительно не переносит такого? Ведь Вера в каком-то смысле оказала ему услугу. Например, показала, что с ней всегда нужно следить за языком. Судя по его лицу, услугу он оценил, а вот саму Веру – нет.
– Проходи, – он чуть хмурится. – Тут у Алика вечный бардак, но уж как есть.
Бардак и правда в наличии. Вещи, коробки, баночки с краской, горшки с цветами и полосатый кот, который лениво лежит на подоконнике и смотрит на нас одним желтым глазом. Потому что вторым усиленно спит и не собирается возвращаться в прекрасный мир под названием Бодрствование.
Диван у этого неизвестного мне Алика на удивление дорогой и качественный. Если бы на нем не лежала гора вещей подозрительного вида, вообще было бы хорошо.
Пока Макс пошел за перекисью и бинтами, я успела осмотреть квартиру. В принципе, бардак больше из-за раскиданных вещей, а не из-за грязи. Не удивлюсь, если кто-то сюда все же ходит прибирать.
На стенах висят картины. Сплошь фэнтези и фантастика. Угадываются Ройо и Валеджо. Еще какие-то мастера, но с ходу понять, кто именно, не получается. Была бы тут Лизавета, она б сразу определила, что да как.
Сегодня она точно будет приглашать на свою выставку в среду. Мгновенно чувствую укол совести. Нехорошо. Впрочем, позвоню, покаюсь и все равно приду же.
Макс возвращается, критически смотрит на меня.
– Раздевайся, – роняет сухо и невозмутимо, будто предлагает пойти выпить чаю.
– Сам раздевайся, – вовремя нахожусь с ответом. – Или ты для этого меня сюда и затянул?
Вопрос глупый, нацеленный исключительно на то, чтобы Макс фыркнул и брякнул что-то вроде: «Ты не в моем вкусе, детка», – и больше не пытался играть в доктора.
В конце концов я просматривала его инсту. Девочки все как на подбор: длинноногие, с тонкой талией и светлыми волосами до задницы. Как детские печатки из магазина – все одинаковые.
Но совершенно не мое дело, с кем предпочитает спать Макс Янг. Так же, как и не его дело – мои бедро и колено.
– Тая, – начинает он, закатив глаза, – чтобы переспать с женщиной, мне необязательно ее тащить в дом друга.
– Макс, чтобы обработать рану, мне не обязательно скидывать штаны перед незнакомым мужиком, – в тон отвечаю я и подхожу ближе к нему.
Снова чувствую запах миндаля. Почему-то возникло желание коснуться его окровавленной щеки, убедиться в том, что кровь настоящая.
– Тая…
Я забираю перекись и бинт, иду в ванную, искренне надеясь, что планировка тут типичная и мне не придется блуждать по хоромам неведомого Алика.
Макс следует за мной, но, когда дверь ванной закрывается прямо перед его носом, не пытается постучать или войти. Зато я прекрасно слышу, как он ругается на смеси английских и русских слов. При этом русские у него выходят намного задорнее и сочнее.
Джинсы удается стянуть самостоятельно; шиплю как кошка, когда боль возвращается. Беглый осмотр дает понять, что ничего серьезного не повреждено. Разодрала кожу, получила ушиб. Колено сгибается и разгибается, но подлатать в домашних условиях придется.
Быстро бинтую. Джинсы приходится натягивать испачканные, но застирывать их здесь я не собираюсь. По моим прикидкам, я укладываюсь в предельно короткое время. И, выйдя из ванной, едва не зашибаю дверью Макса.
Кто же знал, что он надумает пройти мимо именно в этот момент?
– Ну как? – спрашивает он.
Я вижу, что он так и не обработал рану. Чайник, что ли, ставил? Мужчины. Порой с ними чертовски сложно, когда дело доходит до лечения. Они не боятся врага, который желает их убить, но могут до последнего опасаться врача, который хочет им помочь. Мы настолько чудовищно разные, что вполне можем быть и с разных планет. Мужчине никогда не понять женщину. Женщине – мужчину. Только поверхностно и картонно, будто в темном зале с огромным экраном, где идет красочный фильм. Эффект есть, но, чтобы понять, как все работает, времени слишком мало. Конец. The End. Fin. На выход из зала, пожалуйста, скоро следующий сеанс. Вуаля!
– Нормально, – отвечаю я. – Теперь ты.