– Да, он придурок. Но я тоже хороша. Прятала от него шрамы. Вот он и перепугался.
– Угу, очень страшно, – ворчал Олег. – Каким чудом я все еще не удрал, теряя тапки?
– Ты, наверно, видел и не такое.
– Всякое видел.
Я зачем-то начала рассуждать на эту тему.
– У тебя работа. Как у доктора. Врачи тоже часто имеют дело с уродствами.
Олег выпустил воздух изо рта с шумом.
– Уродства? Маша, ты это слово к себе применяешь?
Я вспыхнула от злого возмущения, что звучало в его голосе. Спорить с ним не посмела, но шрамы никогда не были предметом моей гордости. Я много училась, чтобы поступить, потом училась и работала. Мама действительно внушила, что шармы не испортят мне жизнь. Но все оказалось иначе, когда у меня появился парень.
Вопрос Олега повис в воздухе. Мы больше не говорили, но я чувствовала его раздражение. Движения стали чуть резче, когда он прерывался на секунду, чтобы поправить перчатки или набрать краску. Но как только Олег снова прикасался ко мне, то действовал мягко и аккуратно. Слишком аккуратно. Он ни разу больше не коснулся моей груди. Как будто специально обходил чувствительные соски, когда стирал излишки краски.
Мне должно было стать легче, наверно. Но – нет. Теперь я хотела, чтобы он прикоснулся, и предвкушала при каждом случае. От желания толкнуть грудь ему в руку мне стало нестерпимо горячо. Я почти не замечала зуд машинки и саднящую боль.
– Закончил на сегодня, Маш. Посмотришь?
– Угу, – выдавила я из себя, не веря, что сейчас придется расстаться.
Олег снял перчатки, подал мне руку, помогая слезть, и повел к зеркалу. Мои бабочки порхали над рунами. Я смотрела в зеркало и впервые за долгое время улыбалась, глядя на шрамы.
Олег стоял позади меня и смотрел на свою работу. Он тоже улыбался, видимо, довольный результатом.
– Они остались видны, – проговорил мастер.
– Но выглядят иначе, – добавила я.
Рука Олега поднялась, и он, едва касаясь, провел костяшками по моей шее до плеча, обвел пальцем покрасневшее место на коже.
– И ты, – проговорил он, склонившись ко мне и почти касаясь губами уха.
– Что? -не поняла я.
– Ты тоже выглядишь иначе. Глаза блестят, а не рвутся из орбит от ужаса. Мне нравится такая метаморфоза.
Я рвано выдохнула, пытаясь замаскировать стон смехом.
– Мне тоже нравится, – согласилась я с мастером. – Все нравится.
Наши глаза встретились в отражении.
Олег моргнул и сделал шаг назад. Волшебство разбилось вдребезги.
Господи! Неужели я всерьез рассчитывала, что он продолжит? Все эти знаки – лишь работа хорошего художника. Я искала именно такого, а теперь вместо радости имею наглость жалеть, что он не пытается назначить свидание в конце сеанса.
Все эти мысли были резонны и логичны, но вопреки здравому смыслу они причиняли боль
А что, если у меня на роду написано – страдать без мужского внимания. Примерно так же рассудительно я приняла и наш разрыв с Антоном. Но больно было, без оглядки на рациональность. Чувства и разум редко согласны друг с другом.
– Нужно обработать и сделать повязку, – сообщил Олег деловым тоном.
Я вернулась из своих терзаний. Вернее, я послушалась Олега и отправилась обратно на кушетку. Терзания потащились за мной. Все получилось ровно так, как я и ожидала. Едва Олег закончил работать, мне стало больно. Я понятия не имела, куда девать эту дурацкую драму.
Сев обратно на кушетку, я развела ноги, чтобы Олегу было удобнее обработать мне место тату. Поза была слишком интимной. Слишком удачной и желанной. Я то и дело облизывала губы, пока он наносил раствор и заклеивал пленкой. Хотелось впитать тепло его пальцев, чтобы оно осталось на моей коже, как тату.
Олег тешил мое вожделение, не спеша закончить. Он разглаживал пленку снова и снова, хотя она давно идеально закрыла рисунок. В завершении он заклеил мне грудь одноразовой пеленкой. А потом случилось невероятное. Его пальцы заскользили чуть ниже, обвели окружность груди, скользнули к соску. Вторая рука Олега прошлась по моей спине, гладя вдоль позвоночника. Я выпрямилась и выставила грудь вперед. Он принял это приглашение и обвел большим пальцем сосок.
Я простонала и запрокинула голову.
– Проклятье, – выругался Олег.
Боль снова обожгла, подсказывая, что сейчас все кончится. Но вместо того, чтобы отойти от меня, Олег покрутил сосок между пальцами. Он коснулся своим лбом моего и прошептал:
– Пожалуйста, прекрати это, Маш.
– Я ничего не делаю, – оправдалась я, как маленькая.
– Заставь меня остановиться. Оттолкни, – попросил он. – Я не могу сам… прекратить тебя трогать.