Чернилами добра и зла
Алексей Козлов
Дизайнер обложки Маргарита Пальшина
© Алексей Козлов, 2018
© Маргарита Пальшина, дизайн обложки, 2018
ISBN 978-5-4490-3101-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
La Milonga Del Angel
Банденеон, ты сердце жжёшь!Оно,Как мех твой, дышит медленным надрывом,И тот, в котором терпкое виноНе прижилось в бутылочном Мадриде.
Нам не нырнуть под злые этажиЗа лавкой букиниста у таверны,Чьи высоки и схожи стеллажиС изданиями вин всех лет, наверно.
Банденеон, ты тронул ноту-нерв,Что тянешь стоном и не отпускаешь,Где летом выпадает тот же снег,Что бел зимой в предгориях Монкайо.
Здесь женщины красивы и крепки,Жадны́ их губы, утончённы станы,А груди и круглы, и высоки,Но их не пригласить ещё на танго.
Мигель, давай научим их тому,Что плачет ностальгией по корриде.Дай руку мне, партнёру твоему,Кто тоже жил отверженным Мадрида.
Resume
Темнота наказанием,Выключением телика.Игры дворика заднего,Хулиганство, но мелкое.
Интересы к подробностямИ деталям у девочек,Нагловатые робостиИ к запискам доверчивость.
Прыщеватость при стройностиИ гантели отцовские,А с гитарой расстроеннойХрипотца под Высоцкого.
Чаепитья досужие,Рассужденья о женщинах,Килограммы ненужныеБез прыщей и брожения.
На лекарствах гадание,Ожиданье без выбора —Темноты ожидание,Немоты телевизора.
А пилигрим идёт в поля
От фонаря до фонаря,Не заносясь на поворотах,Стареет.Поступь сентябряВ шагах из жёлтых дней короткихУже не та…ЭлектросветПройдён, а стали путеводныИ ближний свет, что – из-под век,И дальний – Млечный Путь свободы.
Заборы, крепостной стеныПрочнее, проплывают мимо,Что не страшны, а в крепостныхЗа ними – зависть к пилигримуНеполноценных горемык,Чьи огражденья полноценны.Затвор ружья в ночи гремит,Звенят «Эй, проходи!» и цепиЕщё не спущенных собак,Что друг от друга сатанеют;Шаги, молчание и мрак —От этого ещё страшнее.«Что он там бродит по ночам,Куда идёт, стирая обувь?»Остёр обломок кирпича,От страха разум туп, как обух.
А пилигрим идёт в поляУснуть отщебетавшей птицей —В полях ещё тепла земля,На мостовых уже не спится.
Айвазовский и осень
Как море – небо.Холст «Девятый вал»Был словно перевёрнут влажной тряпкой.Я на обломке мачты узнавалВ глазах матросов собственную хлябкость.
И прогибали руки провода…А может, те нагрузкою амперной —Баржой влекли питанье городам,Как бурлаки по Волге вверх, и, верно,
Устали, от столба тащась к столбу.Столбы, торча распятиями сосен,Напоминали мачты и судьбуРабов, восставших на Сенат и осень.
И почва с перелеском на грудиЕдва дыша, лежала неподвижноВ сентябрьский день со звоном впереди,Который я со школы ненавижу.
Актёру
«О времена, о нравы!»,«Справедливость,К тебе взываю!»Может быть, онаИ снизойдёт, но, поглядев гадливо,Отправится в иные времена.
Поменьше патетического, друг мой,Когда кричишь в кухонное окно.Ты на груди заламываешь руки?Так жди, что их заломят за спиной.
Аляска
Водимы тропами познанья,Грузили всякий мусор в память,Корабль гудел без нас в тумане,Застывший, как ослепший мамонт.
Японцы камерами «Sony»,По весу равными владельцам,Снимали…Hа японцев солнце,Ещё не снятое, глядело.
Задами к фотоаппаратамМедведи с животами лосей,Природе собственной не рады,Давились ручьевым лососем.
В харчевнях погибали крабы,Размером больше, чем кастрюли,В круизах редкие, арабыБлюдя халяль, глотали слюни.
Порой хвосты китов взлетали,Пугая белогрудых чаек,А ели межконтинентально,В зенит нацелены, торчали.
Не первый век в церковном срубеОтец, упитан и осанист,Благодарил от мiра трубноЗа благожребье Александрa.
Анархистке
Её любили Огюст Роден
и батька Нестор Махно.