Вид из каюты
Каюта-колыбель.Покой.Рассвет.A мир – в карандаше,И грифель кружит за рукой,Рождая путаную шерсть —
Покров кардиограммы гор,Малоэтажек неглиже:Гармони разворот тугой,Душа в распахе на сажень.
Слюняв, укачан в полусне —Как несмышлёныш у груди.Я тоже теплоход и мне,Пока есть топливо, ходить.
И чайка я.Вот рассвело —И вновь буфетом для меняПрилавок рыбный под крылом,Что бреет спины у ягнят.
Видна на голых ветках стая
Видна на голых ветках стая,Подобна нотам – отзвучав,Молчат, как рыбы, что летают,И в виде отзвука торчат.
Смеркаться – к средине суток,Сморкаться – целый день.И дноФонтана оголилось – сухо,Давно безденежно оно.
Утихли песни для наяды,Костры погасли у реки,Со спин, что широки, как взгляды,Туристы сняли рюкзаки
И проверяют в доме трубы,Полозья дедовских саней,Тулупы, зипуны и шубы,Чтоб от зимы не сатанеть.
И всё путём.Но, как ни странно,Опровергая «Сэ ля ви»,Над обезвоженным фонтаномПоёт гитара о любви.
Визуальный перевод
Быть может, и не самолётным соплом,А чем-нибудь невидимым, особымПодчёркнута по синему строкаГрузинской вязи гроздей виноградныхИ спин баранов на Цаннере раннем,Кудлатых, как под ними облака.
И языка не зная, как Марина2,Переношу воспринятое зримоВ кирилличные колкие азыИ пле́велы колоссом недоспелымЯзык лугов надоблачных ПшавелыНа свой степной подоблачный язык.
Во вчерашней жизни
я и не́ жил
Следуя буддистской тропке Дао,Рожени́ц напоминая труд,Веки пару глаз моих рождаютЕжедневно в муках поутру.
И вздохнув от крика попугая —От шлепка будильника, встаётК жизни инкарнация другаяВ новом назначении своём.
Вечность ли в конце пути и космос,Просветлённый ли пустой стакан,Утром на подушке рядом – космыИ ладошкой к потолку рука.
Во вчерашней жизни я и не́ жил —Был и медитировал с людьми.Но, клянусь, что в этой буду нежным,Страстным небуддистом, чёрт возьми.
Возвращение Тесея
С каждым годом больнейОтдавать МинотавруИ девиц и парней.Эти юные пары,Что любить родились,Поедаются жадно.Дай же меч под хламисИ спряди, Ариадна,От кудели льнянойДля Тесея страховкуВ лабиринте земном —Сыну рощи ольховой!
Веря нити клубка,GPS'у не веря,Он, плутая, искалБычью голову зверя.Афинян находилМолодых и красивыхНе костьми для могил,А живых и счастливых —И в студентах сорбон,И студентками йелей —Тех, что пили бурбон,Неэллинское ели.
Древнегреческий миф,Современны литавры:Уходите детьмиОт царя-Минотавра.И Тесей, побродив,В настроенье неладномВозвратился один —
Он любил Ариадну.
Волною платье
в развороте вальса
Волною платье в развороте вальсаБьёт в камни стен.И плещется молваНа вечере, что Вальсовым назвался,Где пенятся прибоем кружева.
Движение воды, как вольных складокМорского шёлка.Ты отстраненаИ так близка…Мы в перекрестье взглядов,Которыми расстреливают насПод шелест листьев в съеденной помаде.
Всей силой струн шопенится квинтет,А я – как будто в танце с водопадомПублично, тайно, явно, тет-а-тет.
Крещендо предфинальное вращаетВсю землю, и над нею вальс – как власть,А хриплый смех накаркавшихся чаекЦарапнет лишь, не причиняя зла.
Вопрос о смысле
Он стар и еле держится в седле,И ветер заметает след копытИз персов к иудеям и во греки,Где давний спор троих навеселе —Платона с Аристотелем кипит,А Эпикур льёт критское под веки.
Где приклонит он голову?Нигде.Всю мудрость мира тащит зa спиной,За нею – земли и тысячелетья.Но распознав вопрос по бороде,Беднягу на пускают на постой,Дабы не слышать полудетский лепет.
Уже и разговор о нём смешон,Не принято всерьёз упоминать,Ну разве что в сравненье с Агасфером.Философ, дню налив на посошок,Допьёт бутылку белую до днаИ полетит душой в иные сферы.
вернуться
2