— Огненные эльфы, — сказали руки Резы, когда он сел рядом с ней. — Если они на тебя сядут, сгоняй их, а то обожгут.
Огненные эльфы. Мо вспомнил, что читал о них. В той самой книге. Похоже, на всем свете была теперь только одна книга.
— Почему их трое? — спросил он. — Один за Мегги, один за мальчика…
— Куницы, кажется, тоже нет, — сказали ее руки.
Мо чуть не рассмеялся. Бедняга Сажерук! Несчастье, видно, прилипло к нему прочно. Но Мо не чувствовал к нему сострадания. Сейчас, по крайней мере. Без Сажерука не было бы этих букв на листке бумаги, и у него была бы дочь.
— Как ты думаешь, Мегги там хоть нравится? — спросил он, кладя голову на колени Резе. — Тебе ведь там понравилось, правда? По крайней мере, ты ей без конца об этом рассказывала.
— Прости меня, — сказали ее руки. — Прости.
Но он удержал ее пальцы.
— О чем ты? — тихо сказал он. — Ведь это я принес проклятую книгу в дом, разве ты забыла?
Они сидели молча. Смотрели на бедных потерянных эльфов и молчали. В конце концов крошечные существа все же вылетели через окно наружу, в чужую ночь. Когда их крохотные красные тельца исчезли в темноте, как гаснущие искры, Мо спросил себя, не бредет ли и Мегги сейчас через такую же густую тьму. Эта мысль преследовала его в путаных снах.
12
НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
— У людей есть сердца, — сказал он, — и они всегда могут прислушаться к их зову и сделать то, что полагается. Но у меня нет сердца, и потому приходится постоянно быть начеку.
С того дня, как исчезла Мегги, в доме Элинор снова поселилась тишина, но теперь у нее был другой вкус, чем в ту пору, когда только книги жили здесь вместе с хозяйкой. Тишина, заполнившая теперь комнаты и коридоры, отдавала грустью. Реза все плакала, а Мортимер молчал, как будто бумага и чернила поглотили не только его дочь, но и все слова на свете. Он проводил много времени у себя в мастерской, мало ел, почти не спал, и на третий день к Элинор прибежал встревоженный Дариус рассказать, что Мо складывает в дорожную сумку свои инструменты.
Когда Элинор вошла в мастерскую, запыхавшись, потому что Дариус слишком нетерпеливо тащил ее за собой, Мортимер как раз небрежно бросал в чемодан золотые клейма, за которые обычно брался так осторожно, будто они были стеклянные.
— Что ты, черт побери, делаешь? — резко спросила Элинор.
— Как ты думаешь? — ответил он, разбирая свой переплетный станок. — Я решил сменить профессию. Я не прикоснусь больше ни к одной книге, будь они все прокляты. Пусть другие слушают их истории и делают им новые платья. Я их больше знать не желаю.
Элинор попыталась призвать на помощь Резу, но та только покачала головой.
— Что ж, неудивительно, что от них обоих теперь толку мало, — констатировала Элинор, сидя за завтраком вдвоем с Дариусом. — Как Мегги могла так с ними поступить? Чего она добивалась — разбить сердце своим родителям? Или доказать раз и навсегда, что книги — вещь опасная?
Дариус промолчал — его обычный ответ в эти печальные дни.
— О господи, все молчат, как воды в рот набрали! — набросилась на него Элинор. — Надо же что-то делать, чтобы вернуть эту дуреху! Хоть что-нибудь! Не может быть, чтоб это было так уж сложно. У нас ведь в доме целых два Волшебных Языка!
Дариус с ужасом уставился на нее и подавился чаем. Он так давно не пользовался своим даром, что дар этот, наверное, казался ему страшным сном, о котором совсем не хочется вспоминать.
— Ладно, ладно, читать тебя никто не просит, — ворчливо успокоила его Элинор.
О господи, это взгляд разбуженной совы! Ей хотелось взять Дариуса за плечи и потрясти.
— Читать может Мортимер. Но что читать? Подумай, Дариус! Если мы хотим вернуть Мегги, надо читать что-то о Чернильном мире или, наоборот, о нашем? Я что-то совсем запуталась. Может быть, надо написать что-нибудь вроде: «Жила-была ворчливая, нелюдимая женщина средних лет по имени Элинор, которая любила только свои книги. Так было до тех пор, пока у нее не поселилась племянница с мужем и дочерью. Элинор это очень понравилось, но однажды дочь отправилась в очень-очень глупое путешествие. Тогда Элинор поклялась, что отдаст все свои книги до единой, лишь бы девочка вернулась. Она стала складывать их в большие ящики, и, когда клала последнюю, Мегги вдруг появилась…» О господи, да не гляди же на меня с таким сочувствием! — рявкнула она на Дариуса. — Я хоть пытаюсь что-то придумать! И потом, ты сам говорил: Мортимер настоящий мастер, ему дай всего несколько фраз…