— Я не дуюсь, — мрачно отрезала Чаурим, зарывшись с головой в принесённые боссом документы.
— О, это видно! — Чанёль потёр виски и перевёл на девушку внимательный взгляд. — Послушай, ты не должна верить в ту чертовщину, которой мы занимаемся! Всё это — выдумка! Красивые сказки, мифы и легенды, которые рассказывали детям на ночь, и которые те, подрастая, перенесли во взрослую жизнь. Если ты продолжишь бояться каждого шороха и начнёшь верить суевериям, то мы не сработаемся и придётся расстаться. Поверь, мне не хочется этого делать, но я не собираюсь портить жизни нам обоим. Отработаешь две недели, чтобы я нашёл замену, и на этом твоя история здесь закончится.
Чаурим побледнела и недоверчиво посмотрела на начальника. Одно дело уволиться самой, и совсем другое, когда любимый мужчина в лоб заявляет, что придётся разойтись, если не сможешь принять его точку зрения. Это и злило, и печалило, и сводило с ума. Девушке лишь осталось собрать последние силы, чтобы вернуть самообладание и пожать плечами. Мол, делай что хочешь — твоё право.
Когда Чанёль поднялся с дивана и встал за спиной Чаурим, она напряглась и неосознанно сгорбилась. Ощущая на затылке тяжёлый взгляд и запутавшееся в волосах чужое дыхание, девушка разрывалась от противоречивых эмоций. С одной стороны, хотелось, чтобы Пак коснулся её; с другой, убежать подальше, куда глаза глядят, и никогда его больше не видеть.
— Пройдём в мой кабинет. Нужно порепетировать завтрашнее выступление перед старушкой Чон, — сухо произнёс мужчина.
— Хорошо, только документы уберу.
— Убирай.
Чаурим нервно сглотнула и покосилась на верхний ящик стола, где хранились папки с делами клиентов. Чанёль, судя по всему, не торопился уходить и внимательно следил за мнущейся Чаурим. Наконец, не выдержав, вытянул вперёд руку и потянул ящик на себя. Девушка зажмурилась, не желая видеть презрение на красивом лице Пака.
— Я так и знал! — обличительно воскликнул он, уставившись на блюдечко с дольками чеснока, лежавшее поверх папок. — Моя ассистентка — суеверная древняя бабка из Квачхона! А ты не подумала своей пустой головой, что от папок будет нести чесноком?! Что ты ещё припрятала, отвечай!
Не дождавшись слов оправданий, Чанёль смело сунул руку в глубину ящика и тут же взвыл от боли, вытягивая конечность обратно и глядя на окровавленный палец.
— Что там? Медвежий капкан? — зашипел Пак, в ужасе глядя на пораненный палец.
— Иголки, — пробурчала Чаурим, схватив мужчину за руку и коснувшись пальца губами.
Она не пыталась соблазнить Чанёля, всего лишь хотела остановить кровь, но чувствуя на языке солёную влагу и глядя в недоумённые глаза мужчины, поняла, что погорячилась. Лизнув напоследок ранку, отстранилась и потянулась за аптечкой, ища среди завалов таблеток и леденцов от кашля пластырь.
— И кто ещё тут Тойол, любящий высасывать кровь из пальцев, — фыркнул Чанёль, когда Чаурим заклеила ранку цветным пластырем с Рилаккумой.
— Я не хочу, чтобы ты меня увольнял, — тяжело вздохнув, призналась девушка.
— И я этого не хочу. Поэтому давай договоримся — ты сейчас же выбросишь все свои средства народной самозащиты и перестанешь верить во всю эту мистическую чушь. А я вызову бригаду специалистов, чтобы проверили офис на наличие грызунов и отравили их, если что. По рукам? — Мужчина протянул широкую ладонь и испытующе заглянул в блестящие от сдерживаемых слёз глаза Кан. — Ты должна верить мне, а не сказкам. Ну же, Чаурим!
— Я верю тебе, — отбросив сомнения, она пожала протянутую руку и ответила на счастливую улыбку Пака робкой, но не менее радостной.
***
Ровно в полдень, как и договаривались, Чанёль и Чаурим стояли перед дверью квартиры семейства Чон. Девушка немного волновалась из-за того, что Пак взял её с собой, и заново прокручивала в голове проработанный до мелочей сценарий.
Впрочем, настроение её было замечательным — с самого утра в салоне орудовали суровые борцы с грызунами, а ставший прежним Чанёль, пригласил поужинать в ресторане этим вечером. Что ж, она готова верить его словам и принять не раз озвученную точку зрения. И не только потому, что девушка без ума влюблена в Чанёля и не хочет с ним ссориться, но ещё из-за того, что гораздо спокойнее верить в отсутствие мистических существ, чем панически искать методы борьбы с ними.
Старушка Чон встретила их с вежливой улыбкой и смущённо охнула, когда Пак поцеловал её морщинистую руку. Засуетившись, попросила их раздеваться и проходить в гостиную, так и не заметив, в отличие от Чаурим, как мужчина брезгливо вытер губы рукавом пиджака.
Семейство Чон, состоявшее из престарелой Со Ын, её единственной дочери, зятя и Джинсу, жило в роскошной квартире в центре Сеула. Сразу было видно, что дизайном занимался профессионал — каждая вещица стояла на своём месте и буквально дышала достатком и истинным аристократизмом. Однако, Чаурим было здесь неуютно, словно она пришла в музей, где даже говорить громко запрещалось.
Пока Чанёль беседовал с госпожой Чон, девушка со страхом смотрела на крохотную чашку из тончайшего фарфора и боялась к ней прикоснуться, чтобы ненароком не разбить. К счастью, чайная экзекуция вскоре закончилась, и Со Ын проводила гостей в кабинет покойного супруга.
— Как вы и просили, я отпустила на сегодня всех слуг. Дети на работе, а Джинсу гуляет с няней. Вам никто не должен помешать! — дрожащим голосом произнесла старушка, неуверенно переминаясь у порога.
— Останьтесь, — кивнув на диван, приказал Чанёль.
Госпожа Чон покорно присела на самый край и продолжила неотрывно наблюдать за закрывшим глаза Паком, замершим в самом центре кабинета. Чаурим деловито прошла мимо него и поставила на массивный дубовый стол небольшой чемоданчик. Спектакль начался!
Пока Чанёль, будто хирург перед началом операции, проверял инструменты, девушка воскрешала в памяти подробности дела семьи Чон. Супруг престарелой Со Ын скончался десять месяцев назад от сердечного приступа прямо в этом кабинете. Что стало ударом для семьи, которая души не чаяла в мужчине, но больше всех в отчаянии пребывала жена покойного. Старушка не находила себе места, рыдала сутками напролёт, перебирала фотографии супруга и умоляла его прийти за ней, ибо одиночество оказалось непосильной ношей для старых плеч.
Затем, по словам госпожи Чон, в квартире стала происходить чертовщина. То книги сами собой падали с полок, то половицы скрипели, то дверь кабинета едва слышно хлопала посреди ночи, нагоняя ужас на старушку. Что самое интересное, остальные жильцы ничего подозрительного не замечали, лишь Джинсу поддерживал бабушку и каждый раз бегал за ней хвостиком, когда та, заслышав очередной подозрительный шорох, заглядывала в кабинет.
Сейчас всё это казалось Чаурим невыносимо смешным. Она правда суеверная дурочка, которая приняла крыс за вредного Тойола и надумала себе ужасов с три короба. Но радовало, что не одна она гонялась за всякого рода барабашками. Госпоже Чон и вовсе за семьдесят перевалило, а в голове ума столько же, сколько у двадцатичетырёхлетней Чаурим.
Едва сдерживая истерический смех, девушка следила за вошедшим в роль Чанёлем. Он наглухо закрыл шторы в кабинете, сел в хозяйское кресло и, прикрыв глаза, что-то сбивчиво шептал, якобы вызывая дух покойного на разговор. Со Ын вся замерла в предвкушении и, восхищённо наблюдая за Паком, комкала в пальцах белоснежный платок. Чаурим же зажгла на столе пару свечей и вытащила коробку с картами Таро, которую поспешила передать мужчине сразу же, стоило тому раскрыть глаза.
Чанёль со знанием дела разложил картонки на столе и задумался, пытаясь разгадать их «тайный» смысл. В кабинете царила абсолютная тишина, даже звуки с улицы не проникали. Может именно поэтому было столь отчётливо слышно тиканье настенных часов.
— Дух вашего мужа действительно обитает в этом месте! — Чанёль схватил одну из карт и продемонстрировал её вздрогнувшей Со Ын. — В этом есть и ваша вина! Вы призывали супруга, и теперь он здесь!