========== Аллё! Я девочка-скандал ==========
Старый автобус потряхивало на разбитой, пыльной дороге. Роксана, прислонившаяся лбом к стеклу, невольно ойкнула, стукнувшись головой на очередной кочке, и решила насладиться видами нелюбимого, но родного города в другой раз. Она не появлялась тут уже два года и вот вернулась с тем же небольшим потрепанным чемоданчиком на скрипящих колесиках. Хотя неизменным остался только он. Девушка повзрослела, похорошела, поумнела. И дело было не только в красном дипломе, который лежал в ее объемной сумке, а в уроках, которые преподносила ей сама жизнь.
Новые люди, новый город — все такое незнакомое, чужое и пугающее. Первые пару месяцев было очень трудно и одиноко, а потом она, как и многие приезжие, встала в колею и принялась усердно карабкаться вверх. Привыкла к грязному воздуху, толкучке в метро, вечным пробкам, шуму и народу, сновавшему туда — сюда. Жизнь в общежитии сделала ее общительнее, раскованнее и проще. Рокса крутилась как белка в колесе, размывая дни и ночи, путаясь в зачетах, курсовых и частных уроках английского. Первое время она приезжала домой так часто, как могла, а потом вдруг стало совсем некогда. И не для кого.
Автобус замер у знакомой остановки. Блондинка соскочила со ступеньки, легко подхватив чемоданчик, и побрела в сторону немного покосившегося, но такого уютного домика. Калитка, как и всегда, была дружелюбно приоткрыта. Проскользнув за хлипкую ограду, Роксана тут же увидела бабушку, которая сидела в плетеном уличном кресле, подставив лицо ускользающему солнцу. Девушка с расстройством отметила, что морщин на ее лице стало еще больше. И волосы она красить перестала, хотя седина у нее была красивой, благородно-белой.
— Ба? — тихо окликнула Роксана, опуская чемодан на дорожку из растрескавшихся плит.
— Внученька! — старушка бодро вскочила с кресла и засеменила к неловко замершей на месте блондинке. — Приехала, — со слезами на таких же голубых, как у самой Роксы глазах, она обняла ее мягкими руками, уткнувшись головой в плечо.
— Ба, прости, что не приезжала, — дрогнувшим голосом пробормотала Роксана, но бабушка не слушала ее, то обнимая еще крепче, то отступая назад, чтобы полюбоваться на яркие, небесные глаза, аккуратные полукружья бровей, ямочки на щеках и полные губы.
— Ты такая красавица, — прошептала старушка, отпустив наконец внучку. — Устала, наверное, с дороги? Пойдем ужинать, — быстро переключилась Нюта, услышав характерное урчание желудка внучки. — Я как раз вареников наделала с картошкой и капустой, как ты любишь.
Не слушая никаких слов и возражений, она поспешила к дому. Оставив бабушку суетиться на кухне, Роксана прошла по коридору, застеленному протертой местами, цветастой дорожкой, вдыхая в себя запах родных стен. Проскрипев половицами до самой дальней двери, она вошла в комнату, которую занимала раньше. Она выглядела пустой, но было видно, что бабушка наводила уют, как могла. На тумбочке у односпальной кровати стояла вазочка с ее любимыми маргаритками, на подоконнике теснились горшки с цветами, а на кровати лежали старательно расшитые подушечки и пушистый шерстяной плед.
Роксана быстро разложила вещи в комоде, повесила платья и пиджак в узкий шкаф, на котором все также висел постер группы US5. Усмехнувшись, девушка осторожно провела по нему рукой, вспомнив, как они с пеной у рта спорили с подружками, какой парнишка краше. В этом доме она проводила каждое лето и последний год до своего отъезда. Перед глазами мелькнул образ невменяемой матери, кричащей на сжавшуюся в углу младшую дочь.
Блондинке казалось, что она никогда не забудет тот вечер, когда схватила кухонный табурет и ударила им собственную мать. Она бы сделала все, что угодно, лишь бы она больше не прикоснулась к рыдающей Лу. Она отчетливо помнила глухой удар тела о пол, как потянула мелкую в комнату и быстро побросала их вещи в первую попавшуюся сумку. С трудом успокоив бьющуюся в истерике сестру, Рокса потащила ее на остановку. Последний автобус уже ушел, и людей на улице почти не было. Недолго думая, они решили пойти к бабушке пешком. Благо дорога была хорошо знакома. Путь занял несколько часов, хотя идти было не так уж и далеко. Просто напуганная и уставшая Лу едва переставляла ноги, хныча и то и дело требуя посидеть. Когда они добрались до дома, бабушка, увидев побагровевшую от крепкой материнской руки щеку Лу и растерянное, бледное лицо Роксы, не стала задавать никаких вопросов, а просто расстелила им на диване.
Не было никаких разговоров или чего-то в этом духе. Просто девочки остались жить у нее, а мать и не пыталась их искать, хотя прекрасно знала, где они. Ей были не нужны ее собственные дети.
— А теперь все кончилось, — прошептала Роксана, поднимаясь на ноги.
Быстро переодевшись в домашние штаны и просторную футболку, девушка направилась на кухню.
— Ба, а где Лу? — вдруг опомнилась Рокса, осторожно опустившись на шатающийся табурет. Она успела забыть, каким ветхим был этот дом. — Ба? — повторила девушка, не дождавшись никакого ответа.
— Ой, только сейчас заметила, — бабушка приблизилась к внучке и провела пальцами по ее волосам. — Зачем так обкорнала? — спросила она с легкой ноткой неодобрения, рассматривая ее аккуратное каре с удлиненными концами.
— Бабушка, — с нажимом проговорила блондинка. — Где Лу?
— Она со мной больше не живет, — тоскливо пробормотала старушка, присаживаясь на соседний стул. — Кушай, — она подтолкнула тарелку к внучке, не глядя ей в глаза.
— Но ты говорила, что вы жили дружно? — растерянно спросила Роксана, не понимая.
— Дружно. Но потом она сказала, что выросла и не хочет меня утруждать, я ведь не родная ей. Дуреха, — в глазах старушки блеснули слезы. — А мне-то она родной стала, привязалась я к ней, полюбила. Да только ей все время неудобно было, будто чужие мы. Год назад это случилось. Как кончила десятый класс, так и съехала.
— И где она сейчас живет?
— Рокси, — женщина накрыла руку блондинки своей. — Поешь, а потом и потолкуем. Уважь бабку, — попросила она, мимолетным движением утирая слезы.
Желудок в очередной раз заурчал, напоминая о том, что он пуст со вчерашнего вечера, и Роксана взялась за вилку. Быстро поев, она помыла посуду и заставила бабушку все ей рассказать.
— Говорить-то нечего. Уехала к мальчику жить.
— Она еще школьница, какое жить к мальчику?! — Роксана подскочила с дивана от возмущения, но бабушка была спокойна. Видимо, уже смирилась с выходкой Лу.
— Он хороший, заботится о ней. Только волосы слишком длинные и курит много, — неодобрительно покачала головой баба Нюта. — Они приходят ко мне иногда вместе, помогают по дому, обедают. Такие худенькие оба, почти прозрачные, особенно Лу. Но учится она хорошо, дневник мне приносила. Мы с ней хорошо ладим, но жить у меня не хочет, толкушка.
— Ба, почему же ты ничего не говорила? — на Роксану снова нахлынуло неприятное тяжелое чувство, с которым она покинула Москву, когда ей сообщили, что ее мать вполне предсказуемо спилась окончательно и покинула этот мир.
— Ты бы приехала, — поджала губы женщина. — И не спорь, я тебя знаю. А тебе доучиться надо было. Ты же не для того отсюда сбежала, чтобы вернуться и все потерять.
— Я не… Я сбежала, — просто кивнула Рокса. — Я не должна была оставлять ее.
— Ты должна была выучиться. Да и сделанного не воротишь.
— Если бы я знала…
— Поэтому я тебе не говорила.
Роксана молча жевала нижнюю губу, что делала всегда, когда особенно сильно нервничала. Она чувствовала, что вот-вот лопнет от чувств, накативших на нее, а ей столько всего было нужно сделать. Собеседование, визит к нотариусу, найти адвоката, чтобы разобраться с опекой. А ей всего то двадцать один год, и куда ей разбираться со всем этим. Она снова почувствовала себя беспомощной маленькой девочкой, которая не знала, как быть. Растерянно посмотрев на бабушку, она встретила понимающий и любящий взгляд, по которому так скучала, и почувствовала, как по ее щекам побежали непрошенные, но так давно сдерживаемые слезы. Старушка прижала внучку к себе и забормотала на ухо что-то успокаивающее, обещая, что они со всем справятся.