Этот факт Романов обдумывал довольно долго. Он разглядывал меня, словно видел в первый раз, присматривался к деревьям, которые выглядели вполне обыденно для нас: вот банальные елки, сам Коленька сидел между двумя корявыми корнями сосны – на коре белесые потеки смолы, заканчивающиеся янтарными капельками. Как говорится, ничего не выдавало в Штирлице советского разведчика. Именно это и собирался озвучить мой приятель, но прежде чем он успел издать членораздельный звук, я воздел свой перст к небесам. То есть с по-идиотски торжественным лицом ткнул грязным пальцем в небо.
Там, в тускловатом предзакатном свете отчетливо виднелась Луна.
Хотя нет, Луна – это имя собственное. Здесь же была просто луна, в смысле – естественный спутник планеты. Потому как на то, что каждую ночь привыкли видеть жители Земли, это зеленоватое небесное тело не было похоже даже близко. Огромный, каким не бывает и низкая Луна, что порой висит над горизонтом, диск виднелся сквозь толщу воздуха.
Одного взгляда на эту красоту хватало, чтобы понять – мы явно не на третьей от Солнца планете.
– Приехали, – потрясенно сказал Коленька.
– Попали, – уточнил я.
Романов хмыкнул.
Уже через три часа от его шока не осталось и следа. Коленька был весел, деловит и пытался настроить на тот же лад и меня.
– Мурз, не трухай раньше времени. Нам с тобой такой шанс выпал! Новый мир! И мы как… как… О! Как этот, у Бушкова… Сварог!
Я подкидывал ветки в костер и в первый раз за все время нашего с Романовым знакомства был рад, что он курит. Как только солнце зашло, ощутимо захолодало, поэтому почти полная китайская зажигалка моего спортивного приятеля была очень кстати. Он на самом деле очень следил за своей фигурой и чуть ли не каждый вечер посещал не самый дешевый фитнес-клуб у Тучкова моста, но бросать дымить как паровоз никогда даже не пробовал. И первое, что делал, садясь в машину после тренировки, – закуривал сигарету. Но сейчас, глядя на языки пламени, греясь в их отсветах, можно было только благодарить Николая за эту привычку, потому как добывать огонь трением или силой мысли никто из нас не умел.
– А почему не как Робинзон? – прервал я позитивные рассуждения Коленьки.
Тот сбился с ритма эйфории.
– Какой Робинзон? Причем тут Робинзон?
– Ну как… С чего ты вообще решил, что тут кроме нас есть люди? Что если мы с тобой здесь одни, как Адам и Ева?
Романов поперхнулся сигаретным дымом, я с опозданием осознал произнесенное мной же.
– О, даже хуже, даже Авеля с Каином родить не сможем, чтобы они друг друга на бытовой почве порезали, если ты, конечно, не переодетая дама.
– Мурашов, мы с тобой в бане сто раз вместе были!
– Именно, поэтому если ты и переодетая дама, то уже после операции, что исключает вопрос деторождения.
– Мурз, череп вскрою…
– … и останешься один на белом свете. Ладно, допустим, мы тут не одни. Где гарантии, что остальные тут – люди, а не ящерики какие-нибудь? В братьев Марио я, знаешь ли, в детстве наигрался, на «дэнди». Живьем не тянет их подвиг повторять. Вот еще вариант: тут живут люди. Вроде как идеально для нас. Ты в курсе их уровня развития? Ладно, если они к звездам летают, тут у нас есть шанс нарваться на вполне цивилизованный по нашим меркам прием – на опыты нас сдадут, в смысле, изучать будут. Скорее всего, даже не больно. А если тут махровый феодализм и религиозное мракобесие? Сожгут. А если вообще первобытные люди в шкурах бегают? Сожрут.
Колю моя речь несколько ошарашила, поэтому ответил он не сразу. Но было очевидно, что радужная картина в голове у этого неожиданного поклонника фэнтези уже сложилась, поэтому голос разума (то есть мой) он смело отринул.
– Мурз, не гони. Тут, скорее всего, мир магии. И меча! Нам уготован путь героев. Сначала будет трудно, возможно даже будем страдать. Но потом изучим всякие заклятья, станем круче всех и натянем этот мир по самые помидоры. Не трухай, держись меня.
То есть Романов с чего-то уже видел себя крутым волшебником, разящим всех вокруг клинком и словом. Уверен, что мне отводилась роль верного помощника, а заодно и восхищенного летописца.
Во всей нашей компании Коленька считался неформальным лидером. Так получилось как-то само собой, он чуть ли не сам назначил себе эту роль, но никто и не сопротивлялся. Мы не были близкими друзьями – так, несколько человек, связанных некоторыми общими интересами. Помогали по мелочам по мере сил и возможностей, иногда отмечали вместе какие-то праздники, но почти никогда не собирались с женами и детьми, у кого они были. То есть в круг друзей семьи никто из нас друг для друга не входил. Компания приятелей.