Но зачем?
Зимние фейри проходили мимо Ниалла, бросая на него тяжелые взгляды. Фейри-одиночки при его приближении собирались в небольшие группы. Даже вечно плещущиеся в городских фонтанах келпи[21] настороженно поглядывали на него. Было время, когда он заслуживал такой подозрительности, но он отрекся от Темного Двора. Он сделал выбор — он решил стать другим, искупить причиненный им вред.
Но вид раненных смертных и встревоженных фейри заставил его вернуться к воспоминаниям, которые он желал бы навеки оставить в забытье: страх застыл в стеклянных глазах, когда рыжеволосая девушка обмякла в его объятиях, изнуренная многими часами, проведенными в его руках; Ириал сладко смеется, в то время как под танцующими девушками разваливается стол; Габриэль радуется мучениям людей в другом городе, пока Ириал наливает новые напитки; странное вино и новые травы на их блюдах; танцы с галлюцинациями; смертные протестуют, когда их вытаскивают из его объятий… И он упивался всем этим.
К тому времени, как Ниалл добрался до дворца Летнего Двора, его депрессия достигла той точки, когда он уже не мог присоединиться к всеобщему кутежу. Он стоял у широкого окна в гостиной и смотрел на круг желтеющей травы в парке на другой стороне улицы. Там они праздновали возрождение Летнего Двора, радуясь новому, хотя и непростому согласию с Зимним Двором. В этом году лето было ранним — подарок Зимней Королевы, в знак перемирия, а может, личной привязанности. Неважно. Это было прекрасно. И это должно было умиротворить его, но не вышло.
Ниалл вздохнул. Он должен был рассказать Кинану о состоянии растений. Думай об обязанностях. Думай об ответственности. Он потратил целую жизнь на искупление того, что натворил. Какие бы причины не заставляли его чувствовать себя так ужасно в последние дни, это пройдет.
Он прислонился лбом к одному из высоких окон в главном зале. На улице, в парке танцевали фейри. И как всегда, Летние девушки, обвитые виноградными лозами и взвивающимися легкими юбками, кружили между ними, сливаясь с толпой и выскальзывая из нее в ритуальном танце, свойственном только им. Охрана Кинана, которая несла свой пост, наблюдала за ними, обеспечивая их безопасность, а свободные охранники танцевали вместе с ними, развлекали их.
Похоже на мир.
За это боролся Ниалл, эту цель преследовал в течение многих столетий, но теперь он стоял в одиночестве во дворце, как молчаливый наблюдатель. Он чувствовал себя отделенным от своего Двора, своего короля, от Летних девушек — от всех, кроме одной смертной девушки. Если бы он мог танцевать с Лесли, вместе с ней кружиться среди них, он был бы там.
Но последний Летний Король поставил четкие условия, прежде чем принять Ниалла ко Двору: «Никаких смертных, Ниалл. Это цена за жизнь в моем Дворе». Было не так уж плохо. Смертные по-прежнему влекли его, но воспоминания и данная клятва научили его противостоять своим желаниям. Они не были нужны ему для танцев — на праздниках или в постели — и этого было достаточно.
Так было до нее. До Лесли.
Глава 10
К концу недели Лесли была измотана больше обычного. Она брала дополнительные рабочие смены, поэтому могла оплатить счет в продуктовом магазине, и у нее все еще останутся деньги, чтобы закончить татуировку. Она отложила эти несуразные чаевые, так как не была уверена, оставить их себе или нет. Если бы это были чаевые, у нее была бы возможность снять на них комнату, начать жить самостоятельно и даже прикупить самую необходимую мебель. Вот поэтому это не чаевые. Такие большие деньги не дают просто так. Сейчас она продолжала заниматься тем же, чем и прежде — зарабатывала деньги, полагаясь только на себя. Что означает постоянную бедность. Она знала, что Рэббит разрешит ей заплатить по частям, но тогда ей пришлось бы признаться, что ей требуется кредит, а этот вариант ее не устраивал.
Лучше чувствовать себя уставшей, чем проданной.
Но усталость также означала, что она забывала следить за своими словами. После школы, когда она и Эйслинн ждали, пока закончится беседа Рианны с консультантом, язвительность и ехидство дали о себе знать. Видимо, вмешательства консультанта было недостаточно, и мать Рианны известила обо всем школьное начальство, поэтому сестра Изабель подстерегала Рианну сразу после последнего звонка.
Эйслинн наблюдала за улицей. Она скрестила руки, положив одну ладонь поверх толстого золотого браслета на другой руке. Лесли увидела его, когда они переодевались перед уроком физкультуры. Теперь он был спрятан под блузкой Эйслинн. Чем она занимается, что получает такие безделушки? Лесли не думала, что Эйслинн достаточно глупа, чтобы продавать себя за деньги, но в последнее время казалось, что богатство Кинана перешло в руки Эйслинн.