— Мы не пьем это, когда испытываем гнев или страх, — Ниалл положил свою руку поверх ее так, что они оба держали бокал в руках.
Она не испытывала ни гнева, ни страха, это была тоска, но она не собиралась говорить ему об этом. Не могла.
Откуда-то из-за его спины выступила вперед официантка. Она молча наклонила тяжелую бутылку над бокалом, который держали Лесли и Ниалл. С такого близкого расстояния вино казалось густым, как мед. Оно наполняло бокал, переливаясь всеми цветами радуги. Оно соблазняло и пахло слаще и вкуснее, чем что-либо, что ей довелось узнать.
Ее ладонь по-прежнему была накрыта рукой Ниалла, когда он поднес бокал ко рту.
— Не хочешь разделить кубок со мной, Лесли? За дружбу? Отпразднуем?
Он смотрел на нее, отпивая золотой напиток.
— Нет, не хочет. — Сет послал свое пиво ей через весь стол. — Если она захочет выпить, то выпьет из моего бокала или то, что возьмет из моих рук.
— Если она захочет разделить кубок со мной, то это будет ее выбор. — Ниалл опустил бокал, все еще держа ее руку в вокруг ножки бокала.
Напиток, танцы, Ниалл — перед Лесли было слишком много соблазнов. И она хотела их все. Несмотря на то, что Ниалл вел себя так таинственно, она хотела окунуться в это удовольствие. Тот страх, что сковывал ее после изнасилования, начал постепенно ее отпускать. И это благодаря решению сделать татуировку. Это освободило меня. Лесли облизнула губы.
— Почему бы и нет?
Ниалл поднял бокал, его край коснулся ее губ, достаточно близко, чтобы ее помада испачкала бокал, но он не наклонил его, не пролил это странное сладкое вино ей в рот.
— Действительно, почему бы и нет?
Сет вздохнул.
— Погоди минутку. Ты действительно хочешь иметь дело с последствиями?
— Прямо сейчас я не могу и думать ни о чем другом, но… — Ниалл отодвинул бокал от ее губ и так повернул их руки, что оставленный след от помады был напротив его рта, — ты заслуживаешь больше уважения, Лесли, так ведь?
Он осушил бокал и поставил его на стол, но так и продолжал держать ее руку.
Лесли хотелось убежать. Хотя его рука до сих пор лежала на ее руке поверх бокала, его внимание перестало быть таким настойчивым. Ее уверенность в себе пошатнулась. Может быть, у Эйслинн действительно были причины, чтобы держать от нее подальше семейство Кинана. Ниалл был одновременно и обворожительным, и странным. Она облизнула внезапно пересохшие губы, чувствуя себя отвергнутой, брошенной и злой. Она стряхнула его руку.
— Знаешь что? Не знаю, в какую игру ты играешь, но мне это не интересно.
— Ты права, — Ниалл опустил взгляд. — Я не имел в виду… я не хотел… мне жаль. В последнее время я сам не свой.
— Да ради бога, — она облокотилась на спинку стула.
Но Ниалл взял обе ее руки в свои так осторожно, что она могла бы отнять их, если бы захотела.
— Потанцуй со мной. Если ты так и будешь грустить, то мы проводим тебя домой. Оба — Сет и я.
Лесли оглянулась на Сета. Он сидел в клубе, о существовании которого она и не подозревала, окруженный людьми в эксцентричных костюмах, которые вели себя так странно, и, тем не менее, он был спокоен. В отличие от меня.
Сет прикусил колечко в губе и перекатывал его во рту, как всегда, когда задумывался над чем-то. Затем он махнул в сторону танцпола.
— Потанцевать можете. Но не пей ничего, что тебе предлагает он или кто-то другой, хорошо?
— Но почему? — вырвался у нее вопрос, несмотря на нежелание спрашивать и знать.
Ни Ниалл, ни Сет не ответили. Она подумала, стоит ли усилить натиск, но музыка искушала ее, приглашала ее оставить эту тему, забыть все тревоги. Голубые огни в клубе, светившие из каждого угла, кружили по полу, и она хотела кружиться вместе с ними.
— Пожалуйста, потанцуй со мной. — В лице Ниалла была жажда, тоска и невысказанные обещания.
Лесли не могла придумать, каким вопросом — или ответом — она сможет сказать «нет», глядя в его глаза.
— Да.
И Ниалл тут же закружил ее в своих руках, направляя к танцполу.
Глава 12
Несколько песен спустя Лесли была рада, что долгое время проработала в качестве официантки. Ее ноги ныли, но не так сильно, как если бы она была не в форме. Ей еще никогда не приходилось встречать кого-то, кто танцевал бы, как Ниалл. Он вытанцовывал с ней такие па, что она заходилась смехом, и учил ее этим странным шагам, что требовало от нее гораздо большей сосредоточенности, чем во время обычных танцев.
И все это время он был необычайно осторожен с ней. Его руки никогда не выходили за пределы дозволенных границ. Как и тогда в музее, он был сдержан, когда держал ее. Если бы не несколько игривых замечаний, она бы заподозрила, что вообразила себе тот восхитительный взгляд, когда он приглашал ее потанцевать.