Ниалл молча смотрел на него, не зная, какой дать ответ и какой ответ имел бы хоть какой-то смысл. Он прожил много лет, не вспоминая о той связи, которая была у них с Ириалом, не тоскуя о тех временах, не признаваясь в этом даже самому себе всякий раз, когда их с Ириалом пути пересекались. А теперь он понял, что как бы тщательно ни скрывал свои секреты, для Ириала он был словно раскрытая книга. Если Темный Король мог читать его чувства, мог пробовать их на вкус, то он узнавал о слабостях Ниалла при каждой встрече. Все это время он видел меня насквозь. И все же Ириал не злорадствовал, не стыдил его за это. Наоборот, он предлагал свою дружбу, как и столетия тому назад, а Ниалл не мог ничего ответить.
— Прошло много времени, с тех пор как ты посвятил жизнь Кинану, оплачивая сомнительный долг. Мы такие, какие есть, Ниалл, ни добрые и ни злые, как думают другие. Но наша сущность не меняет наших истинных чувств — только то, насколько мы свободны, чтобы следовать за своими чувствами.
Сказав это, Ириал смешался с толпой, по пути танцуя со смертными, и выглядел он так, будто целиком и полностью принадлежит их миру.
Глава 28
Был уже вечер, когда Лесли проснулась в своей комнате в той же одежде, которая была на ней и вчера. Она проспала больше двенадцати часов, как если бы ее организм боролся с гриппом или похмельем, и все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Кожа вокруг татуировки натянулась, казалось, до прозрачности. Кожу не пекло, не щипало, и вообще не ощущалось ничего такого, что дало бы Лесли причины заподозрить заражение. Вообще-то было даже приятно, словно там пульсировали дополнительные нервные окончания.
Она слышала, что внизу по телевизору показывают мультики. Рен смеялся. Кто-то кашлял. Были и другие приглушенные голоса, чьи-то обрывочные фразы, которые она не могла разобрать. Начали подступать знакомые паника и ужас от того, что она здесь и что понятия не имеет, кто там сейчас внизу.
Несколько отстраненно она подумала о том, когда в последний раз был дома отец. Она его не видела. Кто-нибудь позвонил бы, если б он умер. Она больше не волновалась о нем так, как раньше. А должна была бы. Паника уже душила ее. А в следующий миг — исчезла без следа. Она знала, что изменилась и что Ириал, из-за которого произошли изменения, не человек.
А я?
Что бы ни сделал Ириал, что бы ни натворил Рен, что бы ни скрывали от нее ее друзья… Лесли хотела злиться. По правде говоря, она знала, что должна чувствовать себя преданной, должна быть в отчаянии, даже в ярости. Она попыталась вызвать в себе эти чувства, но появились лишь их отголоски. Лесли испытывала эмоции не дольше секунды, прежде чем они исчезали.
В этот момент ее сдавленным голосом позвал снизу Рен:
— Лесли?
Совершенно спокойная, что казалось абсолютно невозможным еще секунду назад, она скатилась с кровати и подошла к двери. Ей не было страшно. Но она помнила это чувство, и ей это нравилось. Открыв все замки (которые кто-то предусмотрительно закрыл), Лесли вышла на лестницу. Глянув вниз, она увидела Ириала, стоявшего рядом с ее братом.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, и хотя голос ее был твердым, внутри все дрожало. Это ощущение — возбуждение — не исчезло, как все остальные чувства. Наоборот, оно осталось и становилось все сильнее и сильнее.
— Пришел увидеть тебя, — Ириал протянул ей руку, — и убедиться, что с тобой все в порядке.
Рен заерзал, чтобы привлечь внимание Ириала:
— М-м, тебе… что-нибудь нужно? Ну… что-нибудь?
— Осторожно, — прошептал Ириал, не обращая внимания ни на кого, кроме Лесли. Его ладони уже лежали на ее бедрах.
Как он поднялся по лестнице так быстро?
— Не надо. Пожалуйста. — Ей очень хотелось не чувствовать себя так хорошо от того, что он пришел, очень хотелось знать наверняка, о чем она просит, когда повторила: — Пожалуйста?
— Я не причиню тебе вреда, a ghra. — Он сделал шаг назад, даже не глядя на лестницу и не убирая рук с ее бедер.
— Ты не лгал, правда?
— Мы не лжем.
Лесли встретила его взгляд:
— Кто ты? Что ты такое?
Он вглядывался в ее глаза, и на какой-то невообразимый миг ей почудилось, что за него цепляются тени, похожие на темные крылья. Во всем теле Лесли покалывало, и она была уверена, что это тысячи крохотных ртов прикасаются к ней, ласкают, стирая все, кроме наслаждения. Она задрожала от внезапно нахлынувшего на нее томления, которому никак не могла найти объяснений. Во рту пересохло, ладони вспотели, а биение сердца гулко отдавалось в голове.