Такое чувство, что в какой-то миг открылась дверь из параллельной вселенной – и вошла она…
Те, кто хоть раз попал в её поле, хоть раз слышал, как она живочитает стихи, хоть раз читал стихи с ней, сейчас хором кричат :"Дааааа!"
Это необыкновенно острое ощущение волшебства. Гипноз. Музыка поэзии.
Как крыса при звуках дудочки, я завороженно застывала на месте и готова была слушать, слушать, слушать…
Клара не вела пары, как другие преподаватели.
Она читала курсы.
И это были не всеобязательные умнящие дисциплины, а сценическое действо со всеми вытекающими.
Клара Борисовна заходила в кабинет и приносила с собой атмосферу.
Атмосфера неспешно растекалась по помещению и обволакивала каждого студента, даже если он ещё не успел проснуться.
Погруженная в невидимый нам мир, сосредоточенная и одухотворенная, шурша длинной юбкой, Клара начинала таинственные приготовления.
Завешивала окна, настраивала проектор.
Стелила на обычную парту простую скатерть.
Глиняная чашка. Свеча. Яблоко.
И, неуловимо похожая сразу на всех женщин Грузии, начинала рассказывать о Нико Пиросмани.
Казалось, сам Нико в этот миг неслышно проникал сквозь стены, присаживался за свободную парту и внимательно слушал Клару…
… В тот день в кабинет неожиданно ввалился наш легендарный Владимир Михайлович (вы его знаете, а я ещё о нем напишу).
Он окинул кабинет взглядом полководца, оценивающего численность и боевой дух войск и отверз уста.
Наравне с былиной об Илье Муромце я поставила бы повествование о наших гнилушках, которые светятся в педе на музфаке.
Мы слышали его каждый божий год со всех возможных сцен, и знали наизусть.
Длиться сие повествование могло и 20, и 40 минут. Главное, чтобы не пошло на второй круг.
Не подумайте, мы любили декана и тепло вспоминаем его до сих пор.
Это была всего лишь маленькая фишка мощного талантливого человека.
Обычно все дослушивали до конца, улыбаясь и переглядываясь.
Гнилушки, если хотите, стали некой визиткой музфака.
В тот день, первый и единственный на моей памяти раз, все пошло не так.
Диссонанс исказил намоленное пространство. Вспугнутый Пиросмани еле успел укрыться за шторой. Мы дружно вздохнули и приготовились к неизбежному.
Клара Борисовна не произнесла ни слова. Только черты лица как будто заострились.
Молча начала она разбирать экспозицию.
Легко и стремительно сгребла чашку, яблоко и свечку в скатерть. Сняла затемнение.
Бесшумно скользя по кабинету, она не уронила ни слова, ни взгляда.
Только юбка на поворотах свистела, как пуля, не успевая за хозяйкой.
Это было удивительно. Потому что наш грозный декан вдруг начал сбиваться с мысли, забывать слова и в конце концов бочком вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь. Всё явление заняло минут пять, не больше.
В свистящей тишине мы смущённо потянулись к выходу, произнося традиционное "до свидания, Клара Борисовна" почему-то шёпотом, оставляя в кабинете Клару вдвоём с Нико…
Прошло два десятилетия, а картинка такая же яркая.
И все так же я люблю и восхищаюсь.
АУФТАКТ
Как же здорово быть студентом!
Оно согревает потом всю жизнь – веселье и тепло тех лет.
Каждый год на студенческих собраниях звучала тема гнилушек.
Все мы до поступления сюда успели переслушать много разной музыки.
Известно, что в любом музыкальном произведении есть тема. Основная, побочная, заключительная.
В операх, балетах так вообще этих тем много.
Тема любви, тема вражды, тема Родины…
Тема гнилушек на наших собраниях звучала неизменно.
Что-то вроде: да, мы живём в гнилушках. Но гнилушки наши светятся!
Вроде того: наш музфак обветшал, но все равно крут.
Тема обрамлялась патриотическими спичами о расцвете Самары и величии России.
Солировал наш декан, Владимир Михайлович.
Человек небывалого масштаба и темперамента, с неперечислимым количеством регалий.
Личность с большой буквы с десятью восклицательными знаками.
Мы слушали, улыбались и некоторым образом светились отраженным от гнилушек светом.