Пейзаж
Горящей осени упорство!Сжигая рощи за собой,она ведет единоборство,хотя проигрывает бой.Идет бесшумный поединок,но в нем схлестнулись не шутятугие нити паутинок с тугими каплями дождя.И после краткой подготовки,над перелеском покружив,повалят листья, как листовки, —сдавайся, мол, покуда жив.И сдачи первая примета —белесый иней на лугу.Ах, птицы, ваша песня спета,и я помочь вам не могу…Таков пейзаж. И если дажеего озвучить вы могли б —чего-то главного в пейзаженедостает, и он погиб.И все не то, все не годится —и эта синь, и эта даль, и даже птица,ибо птица —второстепенная деталь.Но, как бы радуясь заминке,пока я с вами говорю,проходит женщина в косынкепо золотому сентябрю.Она высматривает грузди,она выслушивает тишь,и отраженья этой грустив ее глазах не разглядишь.Она в бору – как в заселенномво всю длину и глубинуогромном озере зеленом,где тропка стелется по дну,где, издалёка залетая,лучи скользят наискосоки, словно рыбка золотая,летит березовый листок.То простодушно-величава,то целомудренно-тиха,она идет,и здесь началокартины, музыки, стиха.А предыдущая страница,где разноцветье по лесам, —затем, чтоб было с чем сравнитьсяее губам, ее глазам.
Мальчики
Из старой тетради
Мальчики как мальчики —дерутся,меняются марками,а едва городские сумеркиза окном растают,занавесив лампыгазетами или майками,мальчики читают,мальчики читают.Взмыленные лошадимчатся по полям и по рощам.Бородатые всадникипьют воду из медных фляг.Летит бригантина,и ветер над ней полощетс белым черепомчерный пиратский флаг.А они упрямо отсчитываютверсты и мили.А они до рассвета не гасят огонь.Мальчики живут ещев придуманном мирескальпов,томагавкови дерзких погонь.Еще к ним придетта нелегкая доблесть,тот ответ за обещанное«всегда готов!».На них уже бросилигрозный отблескмалые войны тридцатых годов.По ночам через городвойска идут на ученье.Тишина над городом как часовой стоит.Тишина эта тоже подчеркиваетзначеньетого, что завтрамальчикам предстоит.Еще их фамилийне знают военкоматы.Еще невеликих начальный житейский опыт.Но время,неумолимое,как слова команды,уже их зовет,и требует,и торопит.Весь день сегодня в городемимозой торговали,и на карнизах голубивлюбленно ворковали.А я припомнил белуюсирень, ее метели, —над нею, над победною,колокола гудели.И я припомнил черныеот копоти соборы —там дымом прокопченныеработали саперы.Сапер с миноискателемв своей работе точен.Он, как хирург со скальпелем,на ней сосредоточен.И я припомнил добруюсаперную работу.Я сам веду подобнуюсаперную работу.Сквозь перекрытья грузныеи сросшиеся камниглаза я вижу грустные,как дождевые капли.За той стеной парадною,где вывеска прибита,сейчас, как мина, спрятанавчерашняя обида.О, только бы не смели выобиде поддаваться!О, только б не успели вына мине подорваться!Сквозь шторы невесомые,сквозь плотные воротаведи меня, бессоннаясаперная работа!
«За стеною – голоса и звон посуды…»
За стеною – голоса и звон посуды.Доводящие до умопомраченьяразговоры за стеною, пересудыи дебаты философского значенья.Видно, за полночь. Разбужен поневоле,я выскакиваю из-под одеяла.Что мне снилось?Мне приснилось чисто поле,где-то во поле березонька стояла.Я кричу за эту стену: – Погодите!Ветер во поле березу пригибает.Одевайтесь, – говорю, – и выходите,где-то во поле береза погибает!Пять минут, – кричу, – достаточно на сборы.Мы спасем ее от ветра и мороза!.. —Пересуды за стеною, разговоры.Замерзает где-то во поле береза.
«То снега да снега…»
То снега да снега,то трава эта вешняя.А тайга – все тайга.А тайга – она вечная.От ее пространств,от ее безбрежности —этот дух спокойствияи безгрешности.Топором рубили,и огнем губили —а ее не кончили,а ее не убили.Где-то рухнула лиственница,и упала, и смолкла.Где-то смолка закапала,обгоревшая смолка.Повалилась береза,топором изувеченная.А она – все такая же.А она – извечная.Неприметны рубцы ее,не видны переломыза ее буревалами,сквозь ее буреломы.Только волны зеленыеветер гонит по склонам.Что – отдельное деревов этом мире зеленом?Просто рухнула лиственница,и упала, и смолкла,Просто смолка закапала,обгоревшая смолка,как росинка незрячая,как слезинка невинная,вся почти что прозрачнаяи почти что не видная.