- Да хоть десять.
- Тогда можно трубочку и корзиночку с клубникой?
Уже стоя на кассе, мы неизвестно зачем набрали ещё каких-то сладостей в ярких блестящих упаковках, и Диана всё шутила, что если я съем это, то не смогу потом разлепить зубы. Она говорила со мной совсем как с маленькой, и мне это очень нравилось. Такой нежности и заботы в голосе я не слышала даже от родителей. Откуда в ней всё это? Откуда в её холодном, закрытом для всех сердце, нашлось столько участливой и искренней теплоты?
А когда мы стояли перед дверью подъезда, и Диана искала в сумке ключи, я вдруг подумала, что первый раз пришла сюда не к Маше. Я пришла к Диане. Страх и волнение смешивались во мне, рождая всё новые и новые грани этого переливающегося, искрящегося чувства.
Лестничные пролёты, тесная кабинка лифта, холод в пальцах и жар в сердце. Звон ключей в торопливых пальцах. Если и есть в этом мире счастье, то оно было прямо сейчас, здесь, в этих нервных движениях, случайных фразах, громком смехе, в этом тепле человека, случайно оказавшегося рядом. Никогда не знаешь, где найдёшь, не так ли?
Прошло уже действительно немало времени. Для меня это время тянулось долгими месяцами и годами боли, то горячими и вязкими, как кровь, то ледяными, как проточная вода. Но в конце концов всё забывается. В конце концов мы живём дальше. Но тот вечер мне до сих пор очень тяжело вспоминать. Как будто я погружаюсь в битое стекло.
Диана сварила какао. Без преувеличений, это было самое вкусное какао, что я когда-либо пробовала. Чёрт возьми, да с Дианой у меня было всё лучшее, что со мной когда-либо случалось.
- А по-моему, я всё-таки передержала его, - вздыхала она, пробуя какао из своей чашки.
- Нисколько. Оно восхитительное.
- Серьёзно?
- Ага. Особенно в сравнении с тем, что варит моя мама.
- Спасибо, - говорила она и смеялась. Она много смеялась в тот день.
Когда какао было выпито, и я сообщила, что наконец-то наелась, Диана молча, но довольно красноречиво посмотрела на меня.
- Ну ладно! Ладно. Тащи свой фотик.
- Ур-ра! – воскликнула она, сорвавшись с места. – Пойдём в мою комнату!
И, конечно, мне ничего не оставалось, кроме как с усталой улыбкой плестись за ней. И наверное, нужно сразу сказать, что дома было легче. Может, уже потому что тепло. Может, потому что на мне не было всей этой мешающейся верхней одежды, которую я всегда терпеть не могла. Но в какой-то степени было и труднее. Может, потому что дома мы были одни и на вопрос: «А что я здесь делаю?» у меня не находилось внятного ответа. А ответ очень скоро потребовался.
Она фотографировала меня в основном у окна. И получалось очень красиво. Даже я сама себе нравилась. Несколько снимков было на полу. Несколько - на её кровати, но совсем немного, потому что ей было неловко просить меня об этом. Если честно, я вообще не помню каких-либо пошлых намёков от Дианы. Вообще никаких намёков от неё не помню. Она всегда относилась ко мне очень осторожно. Иногда даже слишком.
Но те немногие фотографии, что были на кровати, оказались самыми лучшими. Самыми нежными. Волшебными.
- Знаешь, тогда на Машином дне рождения, - Диана вдруг опустила фотоаппарат и посмотрела на меня сверху вниз. – Тогда, когда ты уснула в этой самой кровати, я еле удержалась от того, чтобы сфотографировать тебя. Ты была такой милой. Но я подумала, что нехорошо делать это без твоего разрешения. Всё равно что украсть что-нибудь у человека, который тебе доверяет. И я решила, что если это Судьба, то случай ещё обязательно представится. Можно сказать, я просто заболела этой идеей. И вот. Случай представился, - она улыбнулась моей растерянности. – Можешь притвориться спящей?
- Попробую, - прошептала я и закрыла глаза. Я пыталась расслабиться, как если бы действительно спала, но не уверена, что у меня до конца это получилось. Диана была где-то совсем рядом, но я её не видела, только слышала, и было немного странно ощущать это. И мне казалось, что я сама куда-то плыву, как будто лежу на надувном матрасе, качающемся на волнах. Но страшно не было. Просто странно. Я не боялась очутиться в открытом море, я полностью доверяла человеку, которого видела третий раз в своей жизни. Даже после всего, что говорила о ней собственная сестра, я продолжала доверять Диане и просто лежала на спине с закрытыми глазами в чужой квартире, в чужой постели. Я доверяла, просто знала, что этот человек никогда не воспользуется моим доверием. Тогда я думала, что она просто не способна причинить мне боль. И в какой-то мере я оказалась права. Диана действительно никогда не причиняла мне боль. Сознательно.
А потом кто-то позвонил в дверь, и мой надувной матрас сильно покачнулся. Думаю, он попал в шторм. Я подскочила и в ту же секунду встала с кровати.
- Кто это может быть?
Но Диана растерялась не меньше меня. Она действительно не знала.
- Без понятия. У родителей ключи, они бы сами открыли, а друзья сначала позвонили бы в домофон, если только… - и тут она запнулась.
Я хотела спросить: «Если только что?», но не спросила. Диана уже что-то поняла, и я сразу увидела это в её глазах. И надо сказать, мне не понравилось то, что я увидела. Я помню, тогда мне захотелось закричать: «Не открывай! Не надо! Кто бы там ни был, пожалуйста, не открывай!». Но в большинстве случаев мы оставляем без внимания или просто подавляем те самые первые порывы, которые, так или иначе, оказываются самыми верными.
Диана положила цифровик на кровать и пошла открывать дверь, а я пошла за ней, хотя единственным моим желанием было спрятаться в шкаф. Но мы ведь храбрые девочки, мы не прячемся. Я просто сейчас пойду домой, подумала я.
Диана посмотрела в глазок, и её плечи вдруг как-то сразу опустились.
- Чего ты хотела, Вик? – спросила она, привалившись к стене, как будто ноги её подкашивались.
- Открой дверь, - ответил спокойный женский голос.
- А если я не хочу? – боль. Вот она та боль, что была в ней, когда мы столкнулись вчера в дверях.
- Не упрямься. Открывай.
Ещё какую-то долю секунды Диана колебалась, а потом повернула задвижку. И тогда я впервые увидела Вику. Но её голос, говорящий «открой дверь», запомнился мне почему-то лучше, чем она сама. Возможно потому, что этот голос, чуть шутливый, но неизменно спокойный, всегда заставлял Диану срываться с места и бежать на край света. От меня. От себя.
Вика была красивой молодой женщиной. Постарше Дианы. Она выглядела уверенной и взрослой. И конечно, я сразу разглядела сходство с Одри Хепберн. Причёска, макияж, тонкая изящная шея, открытая, несмотря на мороз, и расстёгнутое чёрное пальто, под которым были такая же чёрная трикотажная блузка и крупные бусы из жемчуга. На тонких пальцах крупные кольца. Создавалось впечатление, что эта женщина только что сошла с чёрно-белого плаката в комнате Дианы.
- Капризничаешь? – она улыбалась. – Только не говори, что не рада меня видеть, всё равно не поверю.
- Вот ещё. Я вообще-то занята, - буркнула Диана, не глядя на неё. А я вдруг подумала, что они даже чем-то похожи внешне. И знают друг друга уже давно. И очень хорошо знают.
- Занята? И чем же? Неужели уже наряжаешь ёлку? Не рановато ли? Я между прочим видела по дороге обалденные ёлочные шары чёрного цвета… - и тут она наконец-то заметила меня. В её спокойном взгляде при этом ничего не изменилось. – Что же ты не говоришь, что у тебя гости?
- Ты всё равно не слушаешь.
- Так познакомь же меня с этой девочкой.
Диана молчала и смотрела в пол. А мне вдруг стало дурно.
- Я… я уже ухожу! – заявила я, схватив с полки шарф и наматывая его на шею. – Я просто Машина подруга, забыла здесь кое-что и вот заскочила, чтобы забрать. А теперь мне пора бежать домой!
- Всё нормально, Аня, - отозвалась Диана совсем тихо. – Не обязательно тебе врать ради меня.
Я залилась краской.
- Да ладно, - Вика вдруг улыбнулась. – Мне всё равно, чем вы тут, ребята, занимались. Не против, если я заскочу в ванную?
И не дождавшись разрешения Дианы, она сбросила сапоги и с хозяйским видом пошла по коридору. Диана одарила её спину колким взглядом. Мне показалось, слова Вики, что ей всё равно, задели Диану.