- Я проходила мимо и увидела, что твоя подружка заняла весь диван, - она усмехнулась. – Не удивительно, что ты не спишь. Неудобно наверно?
- Ага, неудобно, - ответила я и сама вдруг почему-то тихонько хихикнула.
- Бедняга, - улыбнулась Диана. – Я бы предложила тебе свою кровать, но боюсь, сестра рассвирепеет, если узнает.
- А? – я посмотрела сначала на неё, потом заглянула в комнату. – А разве… вы одна? – я сама не знала, почему обращаюсь к ней на «вы», но с зачесанными в хвост волосами она казалась ещё старше и красивее.
- Ты имеешь в виду Катьку? – спросила Диана. – Она уже давно ушла домой. За ней приехал её парень на машине.
- Парень? – удивилась я и слишком поздно опомнилась, чтобы скрыть это удивление.
- Ну да. Катя заходила, чтобы я распечатала ей кое-что для семинара, а потом уехала.
- Но Маша… - я тут же осеклась, понимая, что если сейчас же не заткнусь, наговорю лишнего.
Но было уже поздно, и Диана догадалась обо всём, что заставило меня замолчать.
- Значит, Маша проболталась? – спросила она, и когда я подумала, что умру от стыда на месте, добавила с улыбкой: - Видать, я совсем её допекла. Раньше она молчала об этом.
Чувствуя, что надо уже всё-таки как-то подать голос, я спросила:
- Но почему вы ей не сказали, что ваша подруга приходила просто по учёбе?
- Может, и сказала бы, если бы она с самого начала не разозлила меня. Я ей: «С днем рождения», а она мне: «Зачем пришла?». Но… - она тоже осеклась. – Что это я… Ты же Машина подруга. Ты, должно быть, на её стороне.
- Я… думаю, что Маша была резковата, и это действительно её вина, - честно сказала я.
- Спасибо, - прошептала она. – Тебя как зовут-то? Я Диана. И можно на «ты».
- Эм… а я… Я Аня.
- Аня, - тихо повторила она с улыбкой. – Приятно познакомиться с тобой, Аня.
И я тоже улыбнулась. И что-то случилось со мной в тот момент. Мне вдруг стало очень спокойно. Как будто я очень долго куда-то шла, очень устала в пути, и наконец-то добралась до места назначения, где могу остановиться и отдохнуть.
- Может, всё-таки зайдёшь? Не стоять же всю ночь на пороге. Всё равно у меня тоже бессонница, - сказала Диана, и голос её показался мне таким тёплым, что я не могла ответить иначе как:
- Да, конечно, - и сделала пару шагов в комнату.
Диана прикрыла дверь, а я огляделась. Иногда, уже сейчас, когда я закрываю глаза, я могу вспомнить эту комнату в мельчайших деталях. Именно такую, какой я увидела её в ту ночь. Первое, что бросалось в глаза – это чёрно-белые постеры с изображением той самой актрисы, которую я видела на экране. На столе в неровных стопках уложены какие-то книги, диски, фотографии и даже видеокассеты. На кровати свалена смятая одежда, на полу перед телевизором две подушки и полупустой бокал.
- Извини за беспорядок, я не такая чистюля, как моя сестра, - сказала Диана, сдвигая ногой подушки.
- Да ничего, - ответила я. – Мне здесь очень даже нравится.
- Правда?
- Ага.
Это действительно было правдой. После остальных, вылизанных начисто комнат, эта стала просто глотком свежего воздуха. И было очень уютно. – Когда я пришла сюда, мне даже показалось, что квартира нежилая, настолько было чисто.
- Это потому, что в других комнатах убирается Маша, а сюда я её не пускаю, - сказала Диана, прищурившись и заметив, что я смотрю в телевизор. – «Римские каникулы», - пояснила она. – Знаешь?
Я покачала головой, а она снова улыбнулась.
- Хочешь, можем посмотреть вместе?
- А мы никого не разбудим?
- А мы тихонько, - она подмигнула мне и уселась на пол, жестом позвав меня. – Давай сюда. Я тебе подушку дам.
Я села рядом, и было так странно. Действительно, я чувствовала себя очень странно. Мне казалось, что голос и движения Дианы как будто гипнотизируют меня. Она вела себя так просто и естественно. Как будто я вовсе и не была незнакомой девушкой, подругой её сестры, которую она ненавидела. Как будто нет ничего более естественного, чем просмотр старого фильма в её комнате в два часа ночи. И я сама не понимала, что на меня нашло, но мне это тоже казалось само собой разумеющимся.
Диана потянулась за пультом и спросила:
- Перемотать на начало?
- Ну… если ты не против смотреть сначала.
- Мне всё равно, с какого места смотреть этот фильм. Я знаю его почти наизусть, - она тихонько усмехнулась. – Просто я обожаю Одри и все фильмы с её участием смотрела не по разу. Но этот люблю особенно.
И я тут же вспомнила, что актрису зовут Одри Хепберн, и вроде она очень известная и нравится моим родителям.
Пока кассета перематывалась, Диана взяла с пола свой бокал, в котором, как я поняла, было белое вино, и, сделав глоток, сказала:
- Извини, что не предлагаю. Тебе ведь рано ещё.
- А… да… я не пью, - поспешно отозвалась я, чувствуя, что краснею.
- Ты молодец, - сказала она, как мне показалось, совершенно искренне. – А я люблю вот так смотреть чёрно-белые фильмы с Одри по ночам и пить белое вино. Говорят, что пить в одиночестве очень плохо, но я вообще плохая, так что терять наверно уже нечего. – Диана улыбнулась, но я почувствовала, что она совсем не хочет улыбаться. Потому что так улыбаются только когда больно.
- Я тебя не осуждаю, - сказала я вдруг, неожиданно для самой себя.
- Неужели? – она снова прищурилась и посмотрела на меня. А мне показалось, что таким взглядом можно запросто вынуть душу. – Даже после всего, что сказала моя сестра?
- Ну да, - ответила я, не зная, что сказать.
- Ну и отлично, - в её улыбке чуточку прибавилось радости. – Тогда давай смотреть фильм.
И мы просто стали смотреть фильм.
4
Тогда я сказала, что не осуждаю. И знаете, наверное, я соврала. Это был комплекс долбаной «хорошей девочки». Я ведь всегда была хорошей, и хоть и стеснялась этого в присутствии популярных див нашей школы, но всё же гордилась собой. Мне казалось, что в моём поведении есть что-то благородное, что возвышало меня над другими. Чёрт бы побрал это высокомерие отличницы. Сейчас я так злюсь на себя за него, что просто хочется стукнуть себя же, да побольнее. Своим высокомерием я столько раз причиняла ей боль. Причиняла боль Диане.
Но тогда мы просто смотрели фильм. Это действительно был очень хороший фильм, и мне тоже было очень хорошо. И ей, наверное, тоже. Она улыбалась и казалась такой спокойной и расслабленной, что и мне становилось легко. И всё равно. Всё равно, что наступит утро, всё равно, что мне негде сегодня спать, потому что Лена заняла весь диван, всё равно, что Маша может узнать об этом. В тот момент был только этот фильм. Тихий звук, и её приятный мелодичный голос, её увлечённый шёпот, плеск наливаемого вина и очень вкусный запах чего-то сладкого и фруктового, когда она встряхивала волосами и поворачивалась ко мне, чтобы сказать что-нибудь.
Диана много чего рассказала мне в ту ночь. Сначала мы говорили про «Римские каникулы», Одри Хепберн и плакаты на стенах комнаты. Тогда же я узнала, что Диана учится на фотографа, и что она уже на третьем курсе университета. Она очень много интересного рассказала из своей студенческой жизни и даже показала свои фотографии. Мы так и смотрели их в полутьме, сидя рядом с телевизором, и шептались. Почти все снимки были чёрно-белые и как будто старые, но мне очень понравились. И я так и сказала об этом.
- Правда нравится? – она просияла, поспешно встав и захватив со стола ещё один конверт, вернулась. – Вот. Это самые последние.
В основном Диана фотографировала людей. На её снимках были и мужчины и женщины. Но в основном женщины. Среди них я нашла и ту длинноволосую девушку с косой, что приходила сегодня. Она показалась мне очень грустной и намного красивее, чем в жизни. Наверное, Диане удалось, что называется, поймать момент.
- А ты? – спросила она, когда фотки закончились. – Чем увлекаешься?
Я тут же сконфузилась. Ага, как же иначе. Перед такой крутой и интересной девушкой мне похвастаться было нечем, разве что дневником с пятёрками. И тогда мне впервые стало от этого стыдно.