- Ну почему же, ем, - она вдруг сразу как-то поникла.
- Плохо ешь! Ты не заболела?
- Нет… Конечно нет. Просто аппетита нет.
Я смотрела на болтающийся на ней свитерок, который ещё недавно был в обтяжку, на тонкие запястья, осунувшееся лицо. И, несмотря на эту сквозящую в каждом движении усталость, она была прекрасна. Как-то по-взрослому красива.
«Аня от тебя без ума, она влюблена и страдает, а ты продолжаешь прикидываться, что ничего не замечаешь», - услышала я вдруг в голове Машин голос так явственно, словно он прозвучал у меня за спиной.
Нет. Это не так.
И я продолжала всматриваться в её лицо, но её ускользающий взгляд не давал мне никаких ответов. Тех мыслей, что мучили её и лишали аппетита и сна, я прочесть не могла.
- Ух ты! – воскликнула Аня, проходя в зал, где были разложены на полу и на диване раскрытые альбомы и отдельные фотографии. – С ума сойти, неужели это в самом деле ты?
Она присела рядом со снимком, где мне было лет семь, и осторожно взяла его в руки, как будто боялась, что он рассыплется в прах от её прикосновения.
- Узнала? – я усмехнулась. – А может, это и не я вовсе, а Маша например?
- Нет, это ты. Я бы ни за что не перепутала.
Я со вздохом опустилась на пол рядышком. Желание узнать, о чём она думает сейчас, было столь непреодолимым, что я едва удержалась, чтобы прямо не спросить об этом. Аня смотрела на меня семилетнюю со спокойной умиляющейся улыбкой. Смотрела очень долго, как будто старалась запомнить моё детское лицо.
И мне было и приятно, и немного страшно от этого, и так волнительно.
- Эм… Вот. Та фотка, которую ты хотела увидеть, - я протянула ей групповую фотографию, где у доски выстроился весь наш класс, а в центре сидела учительница математики с огромным букетом жёлтых цветов. Здесь мне было тринадцать. – Найдешь меня? – улыбнулась я, невольно смущаясь. Найти меня на этой фотографии было непросто даже тем, кто знал меня уже давно, уж больно я там походила на мальчишку.
Но Аня сразу указала пальцем на моё обиженное и отчего-то недовольное лицо.
- Вот, - сказала она с поразившей меня уверенностью. А потом улыбнулась. – Ты так похожа здесь на мальчика! Мило!
Я совсем засмущалась и усмехнулась нервно, запуская руку в волосы.
- Да не так уж мило! Ты приглядись получше, вон какая у меня свирепая физиономия!
Она засмеялась, прикрывая рот ладошкой.
- Ты, наверное, была задирой и гоняла мальчишек!
- Так и было. Они боялись меня как огня, - ухмыльнулась я с гордостью.
- А девочки? С девочками дружила?
- Да тоже как-то не очень… Они казались мне дурами и плаксами.
- Хех. Значит, ты была трудным ребёнком?
- А то! Бедных родителей вызывали в школу чуть ли не каждую неделю. Однажды я разбила камнем окно самого директора, и вот тогда мне устроили великую взбучку! Зато все мальчишки зауважали меня и перестали задираться.
Аня улыбалась, не отрывая глаз от фотографии, осторожно провела пальцем по моей хрупкой детской фигурке.
- А училась плохо? – спросила она.
- Нет. С этим как раз проблем не было. Если бы я была ещё и двоечницей, мои родители давно убили бы меня или загремели в психушку. Им всегда было тяжело со мной.
- Зато Маша твоя полная противоположность. Твои родители, наверное, гордятся ей.
Я вздохнула.
- Конечно. Но у них никогда не было таких тёплых отношений с Машей, как со мной. Знаешь, это всегда чувствуется, кого из детей родители любят больше. Так вот, меня они всегда любили больше, хоть и больше ругали. Маша была замкнутым и холодным ребёнком, и они также отвечали ей холодной сдержанностью.
- А твои родители… - Аня запнулась. – Они… знают, что ты…
- Нет. Конечно, нет. В детстве я и так доставила им слишком много проблем, так что решила, пусть поживут спокойно. Ни к чему им это знать.
Я нашла среди фотографий себя в девятом классе, в пиджаке, с двумя короткими косичками и букетом ярко-розовых и белых пионов, и протянула Ане. На этом снимке я была одна на фоне школьного окна.
- Вот. Здесь мне пятнадцать, - пробубнила я себе под нос, снова отчего-то смущаясь.
- Красивая, - сказала Аня с восхищённой улыбкой. – Даже тогда ты была очень красивой.
Она говорила это таким серьёзным тоном, что я впервые не знала, куда себя деть от стыда и растерянности.
- Иногда я думаю… - продолжала она, проведя пальцем по моей шее и воротничку блузки на фото. – Если бы мы были одного возраста и учились в одном классе, подружились бы мы? Почему-то, мне кажется, что нет.
Мне казалось точно так же, но я сказала:
- Кто знает… Может, и подружились бы. Но это только в том случае, если бы ты не дружила с моей сестрой!
Она улыбнулась, с такой грустью и тяжёлой тоской, что мне самой вдруг стало больно. Даже не знаю, почему. Просто очень больно в груди. Я вдруг начала жалеть, что мы не встретились раньше, что я её старше, что мы не учились в одном классе. Быть может, тогда моя жизнь повернулась бы по-другому. Быть может, она была бы лучше и чище, светлее и радостнее. Только если бы мы встретились чуть раньше.
- Аня?
- Да?
Я пододвинулась ближе и осторожно обняла её, положив голову ей на плечо. Неважно, что она будет думать. Только бы не оттолкнула. Только бы позволила посидеть так немного. Совсем чуть-чуть.
Её пальцы разжались, и она уронила фотографию на пол. Опустила голову, а по телу её пробежала дрожь, а потом она успокоилась.
Мы молчали.
Я закрыла глаза, вдыхала её знакомый запах, нежный, лёгкий, принадлежащий только ей одной. И я думала, что даже если это правда, даже если то, что говорила Маша, правда, если Аня действительно что-то чувствует ко мне, я сделаю всё возможное, чтобы не причинить ей боли. Я сделаю всё, что она захочет, всё, чтобы она улыбалась. Я смогу.
Но что я сама чувствую? Сейчас мне так хорошо, тепло и спокойно, словно я вдруг нашла в жизни то, что давно искала. Нашла самое главное, а больше мне ничего и не нужно. Почему так? То ли это истинная дружба, то ли настоящая, сильная любовь.
Я не знала. Я запуталась. У меня никогда не было подруг, настоящих верных подруг, таких, которым всё доверяешь. Я не знала, какие чувства испытываешь к ним. Да и не особо мне хотелось задумываться об этом. Мне хотелось просто чувствовать её рядом. Здесь и сейчас.
- Я нечаянно помяла твою фотографию, - сказала Аня тихо, и голос её дрогнул.
- Ничего страшного, - я крепче обняла её. – Давай просто посидим так немного.
- М-м-м. Давай.
И как бы там ни было, и что бы там ни говорили другие, я почему-то была уверена, что всё у нас будет хорошо. Мы так молоды, и всё у нас впереди, и пока мы можем вот так быть рядом, просто обнимая друг друга, всё у нас будет хорошо. Есть только то, что мы чувствуем сейчас, это самое главное.
Так начиналась наша жизнь.
========== Часть 2. Глава 11. Люблю ==========
1
Человеку свойственно оглядываться на свою жизнь. Это можно назвать самокопанием или копанием в своём прошлом и своих ошибках. Мы очень любим представлять, а что было бы, поступи мы так, а не иначе? Лучше нам было бы или хуже, если бы мы пошли по другой дороге, выбрали другую дверь? И порой это извечное «а если?» доставляет нам много неприятных минут наедине с собой и мыслями о прошлом, когда всё было чище, радостнее, светлее.
И, конечно, я не исключение. И бессонными ночами, когда в комнате стихают все звуки, я лежу на спине, изучаю проплывающие по потолку тени и представляю себя такой, какой я могла бы стать, повернись моя жизнь по-другому. К примеру, если бы той весной я поступила бы в техникум, а не пошла в десятый класс. Если бы я решила бросить школу, то, быть может, сейчас это была бы уже не я, а немного другая Аня? Если бы я не встретила Диану, я, быть может, была бы уже замужем и даже не подозревала ни о какой гомосексуальной части себя. У меня были бы дети, и быть может, я даже была счастлива с мужчиной, не зная, что бывает иначе. Не зная, что мне нужно на самом деле. Я думала бы, что счастлива, а это всё-таки разные вещи.