- Тот день. Мне снилось, что мы снова встали у того окна, в моей старой квартире и всё ждали и ждали, когда же будет вспышка. Но её не было, и мой цифровик сломался. А ты была такая бледная и маленькая, и сказала холодным страшным голосом: «Он сломался, а значит, и ты скоро умрёшь». Я проснулась и сразу нашла эту фотографию, и ты здесь как раз такая, какой была в моём сне. Странно, наяву я с трудом могу вспомнить, какой ты была тогда, а во сне увидела всё так ясно…
- Вот и хватит вспоминать. Лучше посмотри на меня сейчас! - сказала я как можно бодрее, хотя от рассказа мне стало немного не по себе, неприятно, холодно, как всегда бывает, если близкий человек пересказывает содержание увиденного кошмара.
Диана посмотрела, улыбнулась, снова отхлебнула кофе и бросила фотографию на пол.
- Вот так-то лучше! – я тоже улыбнулась. – А если у тебя сломается фотик, мы просто купим новый, только и всего.
Она кивнула, но призрачная улыбка ненадолго задержалась на её губах, и Диана снова помрачнела.
- Ну что ещё? – спросила я.
Она вздохнула, подобрала под себя ноги, ёжась от утреннего холода.
- Не знаю… просто мне кажется… что ты сказала это во сне голосом Маши.
- Да брось, - отмахнулась я, почувствовав вдруг самый настоящий ужас. – Ты ведь уже наверняка и не помнишь её голос.
- Не помню. Но во сне помнила.
- Но ты же никогда не верила снам. Неужели испугалась?
- Немного, - смущаясь, она опустила глаза.
Однако, судя по столь нервному утру, перепугалась она не немного, а порядочно.
- По-моему, ты давно не пила таблетки, - сказала я мягко.
Она покачала головой.
- Нет. Я ни за что больше не буду их пить.
- Но ведь кошмары возвращаются…
- Нет! – возразила она с отчаянием, от которого у меня сжалось сердце. – Я уже целый год не видела Машу во сне! И без всяких таблеток…
- Хорошо. Но если увидишь её снова, если она снова начнёт пугать тебя, сходи к врачу и попроси рецепт. Обещаешь?
- Да, - её плечи поникли. – Ань… Посиди со мной.
- Да ну, на полу холодно! Лучше давай-ка поднимайся и одевайся, а я завтрак приготовлю…
- Пожалуйста, - прошептала она, и вид у неё был такой подавленный, что во мне не нашлось сил спорить.
- Эх, горе ты моё! – вздохнула я, садясь рядом и сдвигая в сторону фотографии того прошлого, что ещё иногда приходит к нам во снах.
Одной рукой я обняла её хрупкую талию в тонкой ночной рубашке, и Диана уткнулась лицом мне в плечо. Я забрала из её опустившейся слабой руки чашку с кофе, сделала глоток и поморщилась. Горький и холодный.
- Я не хочу снова, - прошептала она горячо.
- Пока бояться рано, - сказала я, не зная, чем утешить её. Я и сама боялась. – Это всего лишь один сон, и то ты даже не уверена, что это был Машин голос.
- Нет, я уверена. Такое сказать могла только она… и таким тоном… И этот ужас, эта атмосфера боли и страха, тяжёлая, давящая атмосфера… Она снова была как в тех снах. Я не хочу! – Диана до боли сжала моё запястье, впиваясь в него ногтями. – Зачем она снова вернулась?! Она никогда не оставит меня в покое! Нас не оставит… Никогда не простит.
- Нет, не надо так, Ди. Она уже простила. Ведь мне она больше не снится, и уже очень давно, - солгала я. - А значит, и тебе скоро перестанет. Это пройдёт, вот увидишь.
- Правда? – она вздрогнула всем телом, прижимаясь ко мне.
- Конечно правда.
- Но я… Я так хочу, чтобы это скорее прошло! Что же делать?
Я грустно улыбнулась. Милая, ты стала такой нетерпеливой.
- Отпустить, - сказала я с уверенностью. – Когда мы наконец отпустим её, всё прекратится. Мы просто должны отпустить. А до тех пор, пока в тебе будет жить эта вина, ничего не закончится.
- Хорошо, - отозвалась она уже успокоившимся тоном. – Я постараюсь.
- Вот и правильно. Ты у меня умница.
- Спасибо, - пробормотала она и поцеловала меня в шею. – Я что-то расклеилась с утра пораньше… Извини.
- Извиняю, - я улыбнулась. – Но только при условии, что ты не будешь больше доставать те фотографии… Хотя бы какое-то время. Я сейчас соберу их, а ты не трогай. Хорошо?
- Да. Конечно.
- И ещё кое-что…
- Что?
- Пожалуйста, постарайся больше не рассыпать кофе!
Она рассмеялась, звонко, весело. И это был такой лёгкий, такой замечательный смех, что поселившаяся на сердце тяжесть сразу отпустила. Моя милая снова стала собой.
- Знаю, знаю! – смеялась она. – Ты уже сто раз мне говорила! Прости… Хочешь, я приготовлю завтрак?
- Ну, готовь, так уж и быть, - смилостивилась я. – Тогда я пока в ванную схожу. Но имей в виду, пересолишь – убью!
Она снова засмеялась.
- Да ладно тебе! Я пересолила всего пару последних раз…
- Пару?! Да ты постоянно это делаешь!
- Ну-ну, не ругайся… Знаешь, есть такая примета, если девушка пересолила еду, значит она влюблена…
- Влюблена?! Это ещё в кого?
- В тебя, в кого же ещё! – усмехнулась Диана и быстро чмокнула меня в щёку.
- Не подлизывайся!
- Но это правда.
Я больше не могла изображать строгость и улыбнулась ей.
Иногда я была так счастлива, будто мне снова было пятнадцать. Иногда я снова была так же горячо и безумно влюблена. Так, словно с того весеннего дня, когда мы впервые поцеловались в пустынном парке, ничего не изменилось.
Я, наверное, совсем не романтичный человек, потому что всегда думала, что вся эта вечная любовь – сказки для дураков и маленьких девочек. И бывают иногда моменты, когда мне до безумия хочется стукнуть Диану чем-нибудь потяжелее, и иногда она раздражает меня до такой степени, что хочется куда-нибудь исчезнуть и не видеть её, не слышать.
Но иногда, в такие моменты, как этот, я люблю её так сильно, что на глаза наворачиваются слёзы. Так сильно, что радостно сжимается сердце, и я ощущаю лёгкость неимоверной, неизбывной чистоты своего чувства. Именно сейчас, в этот самый момент, я люблю.
Люблю.
========== Глава 12. Крест ==========
1
Диана всегда говорила, что человек – это неиссякаемый источник красоты. Может быть и так, ей виднее. Но я бы сравнила человека с кристаллом. Кристалл с бессчётным количеством граней. Когда держишь его в руке – видишь только одну сторону, а если перевернёшь – обнаружишь совсем другую, о существовании которой даже не подозревал, с таким же бесконечным числом граней.
С человеком то же самое. Когда тебе кажется, что ты уже немного узнал его, он вдруг поворачивается другой стороной. И можно бесконечно вертеть кристалл в руке, всех граней всё равно не пересмотришь. И, тем не менее, я всегда думала, что процесс познания другого – это самое увлекательное (пусть и не всегда приятное) занятие.
Той весной Диана вдруг повернулась ко мне другой стороной. Она как будто вдруг раскрылась. Насколько замкнутой, вечно держащейся в сторонке на безопасном расстоянии, она была раньше, настолько открытой стала сейчас. Такое ощущение, что она вдруг решила жить по принципу: «А, будь, что будет! Терять мне нечего!». Она не жила, а горела. И я горела вместе с ней.
Теперь она уже могла не сдерживать себя. Наконец она дала себе волю и окружила меня безумной, неудержимой нежностью, любовью, заботой. Конечно, я смутно догадывалась об этой её стороне, но всей её полноты и представить себе не могла, даже надеяться не смела, что когда-нибудь всё это будет направлено на меня.
Были и цветы, и просто подарки без повода, шоколад в красивых обёртках и разные причудливые сладости в форме фигурок, сердечек, бабочек. Диана проявляла просто чудеса изобретательности, её творческая фантазия нашла себе применение и в любви. И даже если она дарила мне простую плитку моего любимого молочного шоколада, это становилось настоящим сюрпризом и шедевром оформительского искусства. Коробочки с атласными ленточками, блестящие мешочки, золотая и серебряная бумага – пока доберёшься до шоколадного лакомства, умрёшь от любопытства. А потом – сладкие губы, поцелуи и снова поцелуи среди разбросанной сверкающей мишуры.