- Ничем я не увлекаюсь. У меня нет никаких талантов, просто учусь, - сказала я, отвернувшись и глядя на её наманекюренные ногти. Я не помню, каким лаком она пользовалась в тот день, тем более, в комнате было темно. Просто помню, что мне очень понравились её пальцы и ногти. Тонкие и изящные, как у пианистки. Мне хотелось бы посмотреть, как эти пальцы нажимают на кнопку фотоаппарата. Наверное, тоже очень изящно – раз – и готов снимок-шедевр.
- Ты отличница? – Диана заулыбалась, но в её голосе не было насмешки.
А я смутилась ещё больше и только кивнула.
- Мило, - она обняла руками колени и с интересом посмотрела на меня из под длинной чёлки. – Маша вон тоже отличница, а ты совсем на неё не похожа.
- Правда? – удивилась я. – А мне, наоборот, всегда казалось, что мы во многом похожи с Машей.
- Ну, тогда давай проверим. Я буду задавать вопросы, а ты просто отвечай. А потом я скажу, в чём вы похожи, идёт? – в её голосе появились игривые нотки, а в глазах что-то блеснуло.
Ну вот. Только этого ещё не хватало. Выложить о себе всю правду перед незнакомым человеком, да и к тому же, заклятым врагом моей лучшей подруги. Чем дальше в лес, тем больше дров. Но мне это нравилось. Не знаю почему, но мне это очень нравилось.
- Да, конечно, спрашивай, - сказала я после секундного колебания.
- Отлично! Тогда…. Какие фильмы ты любишь?
- Фильмы… Комедии наверно.
- А музыка?
- Рок. Иностранный.
- Книги?
- Что-нибудь из классики. Как и Маша. Мы даже подарили ей «Братьев Карамазовых».
- Ух ты! – воскликнула Диана. – Завидую я такому подарку. Обожаю Достоевского. Это ты придумала, что дарить?
- Нет, решала Лена.
- А ты? Не любишь принимать решения?
Я открыла было рот, чтобы что-нибудь сказать, но на ум так ничего и не пришло. Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз.
- Не люблю… наверно.
- Ясно. А что ты любишь?
Вопросов было много. И я отвечала так честно, как только могла. Я вообще не помню, чтобы раньше была настолько правдивой. Но мне почему-то казалось, что если я солгу, она сразу догадается. А потом мы незаметно забыли про этот допрос и просто разговаривали. Диана так и не сказала, в чём мы похожи с Машей, а я забыла спросить.
Наверное, в ту ночь она очень много узнала про меня и сделала какие-то выводы. Про себя она так почти ничего и не рассказала больше. Был даже момент, когда я усомнилась во всём, что Маша говорила про неё за столом. Неужели ей в самом деле нравятся девушки? Но ведь она сама такая женственная, грациозная, красивая. Её движения были плавными, изящными. Макияж безупречным, а волосы длинными и ухоженными. Рядом с ней я чувствовала себя неуклюжей угловатой девчонкой с прыщами нулевого размера вместо груди.
Мои сомнения росли, но Диана вдруг разрешила их быстро и беспощадно:
- Мне очень жаль, - сказала она. – Что ты узнала обо мне всё это прежде, чем узнала меня саму. Не люблю, когда люди относятся ко мне с предубеждением.
- Нет! Что ты! – запротестовала я гораздо громче, чем следовало.
Она только улыбнулась и больше ничего не сказала.
Я вздохнула и вдруг почувствовала себя очень уставшей. В комнате стало неожиданно тихо. Телевизор по-прежнему работал, но уже без звука, так что, когда мы замолчали, тишина начала резать слух.
Диана потянулась за мобильником и, прищурившись от яркого света, сказала:
- Уже почти шесть. Ты устала. Поспи хотя бы пару часов.
Я хотела что-то возразить, но голос как будто пропал. У меня просто не было сил говорить, и я издала только какой-то невнятный звук. Глаза щипало, и я потёрла их вялым движением.
- Я сейчас, - сказала Диана, вставая и направляясь к двери. Я хотела спросить, куда она, но опять не смогла.
Через минуту она вернулась со словами:
- Твоя подружка, похоже, объявила тебе бойкот. Твоё место занято. Ложись-ка всё-таки на мою кровать.
Тут у меня сразу прорезался голос.
- А как же ты? А Маша?
- Я как-нибудь, - улыбнулась Диана. – Про Машу не волнуйся, я разбужу тебя раньше, чем она проснётся, и ты уйдёшь, не вызвав подозрений.
- Ммм, - только и смогла сказать я.
Тогда я даже не задумывалась, что Диана вдруг может и не разбудить меня. И тогда утром будет настоящий скандал. Но я не думала про утро. И я не хотела никуда идти. Я просто верила ей.
- Давай-давай, - она похлопала меня по плечу, и я полезла в кровать. Диана укрыла меня одеялом, и сразу стало тепло, мягко и просто хорошо. И так спокойно. Её подушка очень приятно пахла, и я вдохнула поглубже и улыбнулась. Глаза закрылись сами собой. Так хорошо. Пусть всегда будет так.
Когда я почти заснула, Диана ещё сидела рядом, и я помню, как она прошептала, склонившись надо мной:
- Доверчивая.
И тогда, уже тогда что-то безвозвратно изменилось во мне. Вместе с её шёпотом, вместе с теплом и этим сладким запахом свежести и нежности, что-то во мне просто закончилось. Моя жизнь разделилась на «до» и «после».
========== Глава 2. Тепло ==========
1
По моим скромным подсчетам Одри Хепберн снялась в двадцати восьми фильмах, но, конечно, я могу и ошибаться. Из них я посмотрела только «Римские каникулы», «Завтрак у Тиффани», «Моя прекрасная леди» и «Как украсть миллион». По дороге домой в то воскресное утро после Машиного дня рождения я купила диск с двенадцатью её фильмами. Но почему-то посмотрела только эти. Диск до сих пор лежит где-то в моих вещах, но он уже давно мне не попадался. Также я посчитала, что смотрела «Римские каникулы» семь раз, а остальные фильмы всего по одному. Почему?
А ещё Одри была удивительно прекрасной фотомоделью. Об этом я узнала, когда залезла в интернет на уроке информатики. Своего у меня ещё не было. Помню тогда нам задали сделать презентацию про наш класс, а я, воспользовавшись тем, что мой компьютер стоит боком к учительскому столу, и Вера Сергеевна не видит, чем я там занимаюсь, залезла в поисковик. Больше всего мне нравились чёрно-белые фотографии с ней, и некоторые я даже узнала, потому что видела их на стенах комнаты Дианы. Как-то раз Диана сказала: «Жаль, что у меня не было возможности хоть раз увидеть и просто сфотографировать эту женщину».
Увлёкшись фотографиями, я начала читать и биографию Одри, напрочь забыв про Power Point и свою презентацию. Такое со мной было впервые, потому что к информатике я всегда относилась с особой ответственностью.
На перемене Маша как будто избегала смотреть на меня, всё время деланно отворачиваясь к окну. А потом вдруг сказала:
- Я видела, что ты делала на информатике.
Из её уст это прозвучало зловеще, как название фильма ужасов «Я знаю, что вы сделали прошлым летом». Я невольно улыбнулась, мне почему-то было очень весело, но Маша явно даже не думала шутить.
- Откуда такой интерес к Одри Хепберн? – спросила Маша. Её пустой холодный взгляд был устремлён на беспорядочно падающий за окном мелкий снег.
- Просто посмотрела на днях фильм с её участием, а что?
Тогда я не врала, а просто умалчивала, но мне почему-то казалось, что врала. Что я была в чём-то виновата перед Машей. Весь её вид говорил о том, что я совершила что-то ужасное.
- Ничего. Просто это любимая актриса моей сестры, - отозвалась Маша. – А меня жутко раздражает всё, что связано с сестрой.
Я усмехнулась, хотя смешно мне уже не было.
- Но это же глупо. Талантливая актриса, хорошие фильмы. Зачем смешивать это с твоей сестрой? – спросила я.
- Просто не нравится. Вот и всё.
Отлично. Коротко и ясно. Так умела выражаться только Маша. И оспорить невозможно. Повисло молчание, и я думала, что на этом разговор окончен, но Маша вдруг спросила, обратив свой бесцветный, засвеченный стёклами очков взгляд на меня:
- Она тебе понравилась?
- Кто? Одри?
- Нет. Моя сестра.
И мне стало страшно. По-настоящему. Как будто нечто холодное и липкое зашевелилось у меня в груди.