- Не знаю, - поспешно соврала я и тут же добавила честно: - Но она производит довольно приятное впечатление.
Маша хмыкнула с таким видом, как будто уже сделала для себя какой-то вывод и сказала:
- Она всем нравится. Своим обаянием, улыбчивостью и красотой моя сестра с лёгкостью располагает к себе людей. Она как паук заманивает их в свои сети. А потом, наигравшись, отталкивает. Просто и без объяснений. Она причиняет только боль.
Я заметила, что задержала дыхание, слушая её. И я ждала продолжения, но прозвенел звонок, и Маша не сказала больше ничего.
И я почему-то вспоминала эти слова весь день, а вечером они не давали мне уснуть. Я не понимала, почему это так интересует меня. Правда это или нет, какая мне-то разница? Почему я купила диск с фильмами Одри и искала информацию про неё вместо того, чтобы заниматься уроком? Я не понимала, но почему-то мне хотелось знать как можно больше об этой актрисе, которая так нравилась Машиной сестре. Нравилась Диане. И про неё мне тоже хотелось узнать… Как можно больше.
2
Доверчивая. Тогда она назвала меня доверчивой. Сама я никогда не считала себя такой. Дальше больше, с годами я становилась всё более подозрительной к людям, даже к тем, кого знала уже давно. Я не верила, когда мама говорила, что всё ещё любит отца. Не верила Лене, когда она пыталась убедить меня, что не зависит от общественного мнения. Не верила Маше, когда она называла свою сестру великой грешницей и эгоисткой, плюющей на чужие чувства. Но я поверила Диане, когда та сказала, что разбудит меня утром. Я всегда ей верила.
В то воскресенье она разбудила меня без пятнадцати восемь, коснувшись моего плеча и позвав по имени. Я с трудом открыла глаза, пытаясь при этом сообразить, где нахожусь.
- Привет, - она улыбалась. – У тебя есть пятнадцать минут. Маша встаёт ровно в восемь. Иногда раньше. Я хотела разбудить тебя в половину, но ты так сладко спала, что я решила дать тебе несколько лишних минуток.
Я подскочила на кровати, сбрасывая одеяло.
- Да не волнуйся. В её комнате ещё тихо, ты успеешь.
Диана сидела на самом краешке постели, подобрав под себя ноги в длинных полосатых гольфах. Полоски были чёрно-белыми. А волосы она заплела в две косички. Я так и не спросила, спала ли она вообще в ту ночь. Но вид у неё был отдохнувший. В отличие от моего…
Я встала, и она поднялась тоже. Я думала, что надо что-то сказать, но ничего не могла придумать. Идиотская привычка, и я до сих пор злюсь на себя за неё. Но тогда в голове всё перепуталось. Я с трудом узнавала эту комнату. Вечером в полутьме она была как будто совсем другой.
- Спасибо, - выдавила я, наконец. – Что уступила мне свою кровать.
- Пустяки. Это тебе спасибо, что скрасила мою бессонную ночь. Было очень интересно поговорить с тобой.
- Да… и мне тоже, - тихо ответила я, глядя себе под ноги. – И фильм был очень интересным.
- Рада, что он понравился тебе.
Я ждала, что она ещё что-нибудь скажет, но Диана молчала.
- Ну… пока? - я посмотрела на неё.
- Пока, - она улыбнулась.
И больше ничего. И я пошла в ванную умываться и чистить зубы, а она закрыла дверь своей комнаты, и оттуда не доносилось ни звука.
А потом проснулась Маша и разбудила Лену, удивившись, что я уже встала. Мы поспешно собрались, выпив свежесваренного кофе с горячими хрустящими тостами, и пошли домой. Моя жизнь снова вернулась в привычное русло.
3
С того дня в меня как будто вцепилось что-то и не отпускало. Я стала рассеянной, часто отвлекалась на уроках, а по ночам пересматривала фильмы с Одри. Если бы меня спросили раньше, из чего состояла моя жизнь, я бы сказала так: «Школа, дорога домой, уроки на следующий день или на пару дней вперёд, автобусная остановка и молчаливая Маша, смешливая Лена, родители, холодные друг к другу и ко мне, прохлада и полутьма моей комнаты, тупое смотрение в потолок, когда не можешь уснуть, чай с лимоном по утрам и ненавистные обеды в школьной столовой, вечно промокающие сапоги и какая-то спокойная вялая пустота внутри».
Я вела скучную жизнь, но не задумывалась об этом. Я свято верила, что так и надо, что так живут все. Нет, конечно, я знала о существовании других миров, вроде того, в котором вертелась Лена и большая часть нашего класса. Но их мир не представлял для меня особого интереса, ведь я знала, что не уживусь в нём. Я любила покой и тишину, книги и возможность просто подумать. И чтобы жизнь моя была ровной, гладкой и предусмотренной за меня людьми, которые были в состоянии позаботиться о том, чтобы я существовала, не зная проблем. Ключевое слово - «существовала».
А что ещё нужно? Кто не мечтает о жизни без проблем?
Раньше я почти не соприкасалась с тем миром и имела о нём весьма смутное представление. Но просидев ночь в полутьме комнаты Дианы при едва слышном звуке телевизора и говоря обо всём на свете, я как будто проникла в самую его глубь. В самую суть этого мира. Безо всякой внешней мишуры вроде вечеринок, пьянок-гулянок, шума танцпола и беззаботности забытья. Нет, я как будто коснулась самого его сердца. И оно было живое, оно билось и горело огнём. И случилось так, что я обожглась. Совершенно случайно коснулась этого огня, и ожог всё ещё не проходит. Я думаю, он никогда не пройдёт.
Второй раз это случилось со мной в конце декабря, то есть почти через месяц. Мне задали написать реферат по биологии про геном человека, а в биологии я всегда была ни бум-бум, хоть и старалась выполнять всё на пятёрки. А ещё у меня не было интернета, а библиотека – это конечно, хорошо, но когда Маша предлагает свою помощь, это ещё лучше. Она тоже вызвалась писать реферат, только про ДНК и РНК, и после урока неожиданно предложила поискать материал вместе. Вместе, в смысле, у неё дома.
- Приходи в субботу, к двум, - сказала она, даже не спросив моего согласия, а просто назначив дату и время. Иногда я думаю, что одной из причин, по которой я дружила с Машей, было то, что она постоянно принимала решения за меня. Редкий человек, она находила какое-то удовольствие в том, чтобы взять ответственность на себя.
Это был странный день. И снова суббота. На улице было очень холодно, и я ёжилась и прятала нос в пушистый шарф из ангоры. Я ни о чём не думала, когда стояла у Машиного подъезда, занося руку, чтобы позвонить в домофон. Тогда я заметила, что пальцы так замёрзли, что просто не сгибаются, и в тот же миг услышала в подъезде чьи-то голоса и смех. Я решила, что спасена, и звонить не придётся, потому что дверь сейчас откроют.
И действительно дверь открылась, и я оказалась нос к носу с Машиной сестрой. Почему-то я как будто забыла о ней, и идя к Маше, даже не думала, что мы можем встретиться. За этот месяц она немного отошла от меня, черты её лица стёрлись из памяти, и я почти забыла атмосферу её комнаты, стены которой были залеплены чёрно-белыми постерами.
Но стоило только увидеть её, как всё, что было забыто, нахлынуло на меня снова. Я снова коснулась чего-то жаркого, живого, величественного. И с того момента я уже не забывала.
- Привет, - сказала она, уставившись на меня в изумлении.
- Привет, - ответила я.
Диана была с двумя девчонками, лиц которых я уже не помню, помню только, что от них пахло табаком. А от Дианы не пахло. Девушки спустились со ступенек, а мы так и остались стоять на крыльце.
Мы смотрели друг на друга какое-то время, которое почему-то показалось мне очень долгим, а потом она вдруг сказала:
- А Маши нет.
- Нет? – переспросила я, и стало вдруг очень холодно.
Как нет? В каком смысле нет? Как же так? Ведь мы договорились. Я точно знала, что ничего не перепутала.
Наверное, на моём лице был написан по меньшей мере шок, потому что голос Дианы вдруг сразу как-то смягчился, и она сказала:
- Маша ушла ещё утром. Она не сказала, куда. И до сих пор не вернулась.
- Но… но мы договаривались, - сказала я и добавила совсем тихо: - Мы должны были делать реферат по биологии, - и почувствовала себя очень глупо и смутилась отчего-то.