- Это, наверное, очень важно, - отозвалась она, и я почувствовала себя ещё глупее и пробормотала что-то.
Она в ответ только улыбнулась и обратилась к ждущим подругам:
- Идите без меня!
- А? – я посмотрела на обалдевших девчонок и снова на Диану.
- А? – отозвались они хором. – Ты не идёшь?
- Не сегодня. Сегодня я с Аней.
Мне очень нравилось, как она произносила моё имя. С какой-то особой мягкостью и теплотой в голосе. Просто произносила имя, но мне казалось, она касалась меня.
- Пойдём, ты же совсем замёрзла уже, - позвала Диана.
- Пойдём? – переспросила я. – Но как же…
- Всё в порядке. Не могу же я оставить тебя прямо на крыльце. Ты же в сосульку превратишься. Подождём Машиного возвращения вместе. Я думаю, она уже скоро вернётся, раз вы договорились.
Диана всегда говорила очень убедительно. И мне всегда казалось, что дело было в её голосе. Знаете, есть такие голоса, тихие и мягкие, как будто напоминающие о чём-то. И сразу хочется шептать в ответ.
Я помню, как мы поднимались по лестнице, ехали в лифте. В подъезде было так тихо, что казалось, будто я слышала эхо каждого своего вздоха. И было тепло, так что я снова могла нормально дышать, но всё равно почему-то не хватало воздуха. Я помню, как Диана нажимала кнопку лифта, помню звенящие в её пальцах ключи. Мне так нравилось смотреть, а она молчала, прислонившись к стене лифта, глядя себе под ноги и играя со связкой ключей. Тихо. Темно. И пахнет духами, мылом и спиртом.
- Спасибо. Ты снова меня выручаешь, - сказала я.
- Пустяки, - ответила она.
И всё. Сегодня она не такая разговорчивая, как той ночью. Сегодня она как будто скрывает что-то. Какую-то боль.
И мне хотелось её отвлечь. О чём бы она ни думала сейчас, это было что-то плохое. Что-то, что мучило её, хоть она и старалась не подавать виду перед незнакомой девочкой. Но внутри у неё была тяжесть, я и не могла этого терпеть. И пусть я буду нести несусветную чушь, но я не буду молчать, и я разговорю и Диану.
- А я посмотрела «Завтрак у Тиффани», - сказала я вдруг, совершенно неожиданно для себя самой.
Она сразу подняла взгляд на меня.
- Правда? И как?
- Здорово. Я купила целый диск с фильмами Одри Хепберн и посмотрела ещё несколько. Но «Римские каникулы» мне всё-таки понравились больше.
Двери лифта открылись, и мы вышли.
- Надо же. Я даже не думала, что ты заинтересуешься, - сказала она с лёгкой улыбкой, вставляя ключ в замок.
- Но фильм действительно замечательный, - я знала, что говорю сплошными шаблонами, и что мне никогда не хватит мозгов и умения, чтобы сложить все свои мысли, эмоции и чувства в красивые оригинальные предложения. Ну не было во мне оригинальности! Но мне было наплевать. Мне просто хотелось, чтобы она снова говорила. Говорила с живым интересом, взахлёб, как тогда. Просто говорила со мной.
В голову закралась неприятная мысль. А что если она была так откровенна тогда, потому что думала, что больше никогда не встретится со мной? Случайному собеседнику всегда легче довериться. И нет никакой ответственности.
Но ведь я тоже так думала тогда. А потому наговорила много лишнего. И вспомнив об этом, я снова замолчала, как будто рот мой запечатали.
Извини. Наверное, я не та, кто может развеселить тебя, хотелось мне сказать тогда. Не та. И стало вдруг очень грустно и тяжело. Та тяжесть, что терзала её тогда, наверное, она была заразной.
4
Дома у Маши было тепло. Дома у Маши. Почему-то я никогда не говорила «дома у Дианы». Эта квартира до конца так и осталась для меня «домом Маши».
Тепло. Тихо. Мои неуверенные шаги. Холодная одежда с мороза, которую не хочется снимать.
- Давай помогу, - Диана взяла мою шапку с шарфом и положила их на полку над вешалками.
С пуховиком я ещё рассталась так сяк, а вот сапоги снимать совсем не хотелось. Ноги так замёрзли, что я думала, что могу так и жить в этих сапогах, не разуваясь. Но тогда я боялась показаться копушей и торопилась, как могла, а проклятые молнии всё время заедали, а я всё смущалась и как будто хотела что-то сказать в своё оправдание.
- Далеко отсюда живёшь? – спросила Диана.
- Час на двух автобусах, а маршрутки я не люблю, - я наконец-то сняла второй сапог и удовлетворённо выдохнула.
- Далековато, особенно в такой холод. У тебя даже пальцы посинели.
Я посмотрела на свои пальцы. Н-да. Особенно пугали ногти мертвяцкого оттенка, как говорил мой папа.
- Ну, ничего, сейчас я тебя отогрею, - она улыбнулась, и моя неловкость сразу исчезла. – Предлагаю чай. Есть ещё кофе и какао, смотря что ты любишь.
Она улыбнулась, и всё как будто встало на свои места.
А потом было тепло и приятное шуршание подогреваемого чайника. Я выбрала чай, хотя очень любила какао, но не хотела, чтобы Диана долго возилась. А вот кофе я совсем не жаловала и очень удивилась, как Диана может пить его без сливок и сахара. Он же горький. Но так вкусно пахнет.
А мой чай пах земляникой, тоже очень вкусно. А ещё было печенье, и так здорово было хрустеть им. И Диана рассказывала что-то очень весёлое, и я смеялась и хрустела, и чувствовала, как холод уходит, а по пальцам растекается расслабляющее тепло.
И я снова почувствовала это. То, что было тогда. То, что я так хотела вернуть всё это время бесконечными просмотрами «Римских каникул» по ночам. Какая-то лёгкость, как будто радость без причины, и щемящее тепло в груди.
Просто есть такие чувства, они мимолётны, но запоминаются на всю жизнь. И нам даже может казаться, что мы забыли, но эти чувства не забыли о нас. Они всегда жили внутри, просто спали. И бывает, что они вдруг возрождаются, и на короткий миг снова заполняют собой весь наш мир. И кроме них больше ничего не существует.
И, конечно, я знала, что где-то существует Маша, и что она должна вот-вот вернуться. Но Маша была такой далёкой, она обитала за границей заполняющего меня мира, для неё просто не оставалось места. И мне так не хотелось, чтобы она вернулась. Ведь тогда всё закончилось бы. Вообще всё.
- Ну, так о чём твой реферат по биологии? – спросила Диана, когда я выпила чай и отказалась от добавки.
- Геном человека, - я поставила пустую чашку на стол.
- О, генетика – это интересно.
- Нисколько! Ненавижу биологию и всё, что с ней связано. Наша училка чокнутая. Я сижу на первой парте, а она постоянно ходит туда-сюда и размахивает своей указкой, того и гляди по башке заедет…
Она вдруг рассмеялась. И такой хороший был у неё смех. Такой лёгкий и чистый, как будто её ничто больше уже не тревожило.
- А ещё она постоянно путает плакаты на стенах. И своей указкой всё время тыкает в эти жуткие сперматозоиды с яйцеклетками и говорит: «А это головной мозг, дети»…
Диана ещё сильней засмеялась, и я смеялась тоже. И как же было хорошо. Просто так смеяться.
А потом мы как будто очнулись. Посмотрели на часы. Без пяти три.
- Всё-таки странно, что Маши так долго нет, - сказала Диана.
- Ты точно не знаешь, куда она могла пойти?
- Нет. Но я видела, что перед уходом она писала что-то на листочке в кухне, а потом убрала его в кошелёк. Скорее всего, это был список продуктов, которые надо купить. Маша всегда его составляет, если идёт в магазин.
- Очень похоже на Машу, - я неуверенно улыбнулась. – Может, ей позвонить?
- Да, пожалуй, - по её лицу пробежала тень беспокойства, и Диана встала из-за стола. – Я сейчас. Надеюсь, она взяла с собой сотовый.
А я снова почувствовала себя неловко. Как будто была на этой кухне сейчас ни к селу ни к городу. Что я тут делаю вообще? Почему пью чай и болтаю с незнакомым человеком? Почему я задержала Диану, сорвала её планы? Почему всё так странно получается…
Она вышла, и стало очень тихо. И в комнате, куда она ушла, тоже было тихо. А потом Диана вернулась с телефоном в руке и бросила на меня растерянный взгляд:
- Не отвечает.
- И что делать? – наверное, у меня был ещё более растерянный и даже испуганный вид, потому что Диана улыбнулась, как бы говоря, что всё в порядке. Теперь я знаю, что она хорошо умела изображать улыбку, но это нелегко давалось ей. Она просто улыбалась, чтобы успокоить меня. Она всегда делала всё возможное, чтобы мне было легче.