– Откуда мне знать?! – раздраженно сказал Кирилл. – Ники переехала к бабушке, как только узнала, что ее отец собрался жениться на маме Нади. Больше я ничего не знаю.
Ники стащила пузырек со снотворным у отца, еще до того, как в их жизни появились Елена Дмитриевна и Надя. Георгий поискал пузырек, но, не найдя его, нашел себе другое снотворное в виде пол-литра коньяка. Ники сама заварила бабушке чай. Она сказала, что чай сегодня не хочет и развела себе растворимый шоколад с молоком. Инесса Павловна местами страдала от бессонницы, но стоило ей выпить вместе с внучкой чай, сон охотно ее посещал и она отправлялась к себе вздремнуть часок-другой.
– Вот бы твоему отцу такой чаек попить! Может, хорошенько выспавшись, он перестал бы третировать всех в семье? – сказала она, зевая.
– Он Виагру пьет, чтобы взбодриться, – рассмеялась Ники.
– А без нее уже никак? – усмехнулась Инесса Павловна и снова зевнула. – Какая она, вообще, эта его новая жена?
– Не такая уж она и новая, – пошутила Ники. – А, вообще-то, для мачехи она не плохая. Она на отца хорошо влияет. Он стал меньше беситься.
– Надо же? Какая интересная женщина! Может, стоит с ней познакомиться: – то ли в шутку, то ли серьезно сказала Инесса Павловна.
– Тебе оно надо, бабуль? Ты выглядишь уставшей. Может, вздремнешь часок-другой? – спросила Ники, заботливо помогая бабушке встать со стула и дойти до спальни.
– Не комната, а мавзолей какой-то! Сплошные воспоминания и старые фотки на стенах. Даже обоев не видно, – подумала Ники, передернув плечами. – Неужели я стану такой же чокнутой старухой, живущей одними воспоминаниями?
Уложив Инессу Павловну в кровать и укрыв теплым пледом, Ники бесшумно вышла из ее спальни и тут же бросилась к телефону звонить Кире. Тот не заставил себя долго ждать.
– У нас часа три, не меньше! – воскликнула Ники, бросаясь Кириллу на шею.
Пока Инесса Павловна отдыхала в объятиях Морфея, в спальне ее юной внучки свирепствовал Эрос. Кровать Ники ходила ходуном, казалось, сотрясая весь дом. Ники вела себя, как маленький хищный зверек, которого насильно удерживали в клетке всю жизнь. И вот он, наконец, выбрался на свободу, совершенно не зная, что с ней делать. Для Ники вдали от отцовского контроля и солнце светило ярче, и еда была вкуснее, но главное, она, обводя бабушку вокруг пальца, могла безнаказанно творить самые безумные вещи. Несмотря на юный возраст, дорвавшаяся до свободы Ники, что называется, пустилась во все тяжкие, и речь идет не только о ее связи с Кириллом. Так, она впервые отрывалась до утра в ночном клубе под кислотную музыку, узнала, каким на вкус бывает сигаретный дым, пила водку и улетные коктейли химических цветов, и даже попробовала наркотики. К счастью, они ей не понравилось. Ее душа жаждала новых, острых ощущений, а не ухода от реальности с притушенным восприятием жизни. Теперь Ники могла часами залипать в соцсетях, где познакомилась с разными людьми «не своего круга», как сказал бы ее отец. Ей уже никто не указывал, с кем можно или нельзя дружить. Ей не говорили, что и когда нужно и можно читать или слушать. Даже если то, что навязывал ей отец, в принципе, нравилось Ники, она это начинала ненавидеть, потому что ей приказали, и это не ее собственный выбор.
В один из вечеров Ники после яростного любовного поединка с Кириллом на его скрипучей тахте, вернулась домой около полуночи. Она надеялась, что бабушка уже спит, но Инесса Павловна нервно ходила взад-вперед по квартире, ожидая загулявшую внучку.
– Господи, детка! Я уже стала волноваться. Где ты была? – с тревогой спросила она, сканируя взглядом Ники.
– Да, в ночном клубе тусила с подругами и совсем забыла о времени. Прости, бабуля, – неумело соврала Ники.
– Ники, ты все эти извинения и глупые оправдания оставь для своего легковерного отца. Я не дурочка! – пристально глядя на нее, сказала бабушка. – Пойдем в гостиную. Я тебе кое-что покажу.
Инесса Павловна за руку подвела Ники к ярко освещенному зеркалу у комода.
– Посмотри сюда, Ники. Что ты видишь? – грустно улыбнувшись, спросила она.
Ники не поняла, что хочет сказать или показать ей бабушка и куда вообще она клонит. Она вопросительно смотрела на нее и на свое отражение в зеркале, не понимая, что, собственно, происходит. Лично ей сейчас хотелось только одного – спать, а тут бабуля лезет к ней с какими-то странными вопросами.
– Дорогая, да ты получше, получше посмотри! Что это? – спросила Инесса Павловна, показывая пальцем на багровый засос на нежной шее Ники.
– Ах, это? Да, один пьяный придурок присосался в ночном клубе, но я его отшила, – дыхнув на Инессу Павловну перегаром, сказала Ники.