Кирилл громко рассмеялся и отпил из горлышка, смачно причмокнув.
– Подожди, я за стаканами схожу, – умилилась его дикости Ники. – Ты словно пещерный человек!
– Зачем стаканы? И так справимся, – гнусаво гигикнул Кирилл, схватив Ники за руку и повалив на кровать. – Хлебни!
Ники отпила маленький глоток и скривилась от жгучего, острого на вкус напитка, от которого у нее перехватило дыхание. Зато Кирилл оценил его, залпом проглотив полубутылки. Ники нравилось, как Кира меняется, когда выпьет, становияь диким и неистовым в любви. Он не разочаровал ее ожиданий и на этот раз. Ники не переставала удивляться тому, как ее нежный возлюбленный от пары стаканов спиртного превращался в дикое животное. Вот ее отец, наоборот, становился от коньяка добрым, начинал нести всякий вздор, а затем шел спать, сотрясая квартиру своим храпом.
На следующий день Кирилл был мрачным, мучился от головной боли и душевной пустоты. Он зло посмотрел на Ники, спросив:
– Чем порадуешь меня сегодня?
Ники растерялась от его агрессивного тона. Она сказала, что подумает, и ушла к отцу. Сегодня Наде исполнялось восемнадцать. Ники раздражала мысль об обязательных семейных посиделках за праздничным столом, но избежать их не было ни малейшей возможности. Она злилась на Надю, на отца, на Елену Дмитриевну, а сегодня даже на Киру.
– Что он себе стал позволять? Вообще, кто кого должен радовать, я его или он меня?! – мысленно возмущалась Ники, трясясь в вагоне метро. – Черт, еще Надьке нужно что-нибудь подарить! Я ей ребенка подарила, так пусть и радуется молча. Хрен с ней, отдам ей свой французский шарф с беретом. Пусть носит, раз ей так нравится. А еще я подарю сестренке розовые лилии. Пусть зачихается до смерти, раз у нее аллергия даже на такие красивые цветы!
Ники привела приговор в исполнение, выбрав пять крупных лилий с хищными темными пятнами и угрожающе торчащими тычинками, полными праздничных аллергенов. Скучное чаепитие, торт с восемнадцатью свечками, море добрых пожеланий и восхищенных характеристик заметно беременной хорошей девочки Нади очень позабавили Ники. Эту ночь ей пришлось провести в квартире отца. Она со страхом подумала, что примерно такой же праздник лицемерия ждет и ее через неполных два месяца.
– Почему мне исполнится всего лишь семнадцать лет? Еще год мучиться в школе и жить в квартире отца! Это же пытка. А когда Надька родит? Ор ребенка, грязные пеленки и вонючи подгузники… Это что, все будет в моей комнате? – со страхом подумала Ники, живо представив себе, в каком аду ей скоро придется жить.
Она никак не могла уснуть, думая о скором начале учебного года. Как они тогда смогут встречаться с Кирой? Как бы она сейчас хотела уснуть в объятиях своего Киры, а не слушать астматическое посапывание Надьки!
Утром Ники с большим пакетом продуктов прибежала в свою квартиру, надеясь приятно удивить Киру, но его не было нигде видно.
– Я не пришла ночевать и он сбежал от меня, – огорченно подумала она. – А любит ли он меня? Может, наши отношения, всего лишь буйство гормонов?
Ники весь день провалялась без дела на бабушкиной кровати, расстроенная и разочарованная.
– Он мог бы позвонить, спросить, что у меня случилось, – глотая слезы, думала она. – Может, я заболела или умерла? Ему что, все равно?!
Задремав под гул собственных невеселых мыслей, в районе восьми вечера Ники проснулась от того, что кто-то скребется в окно. Она метнулась к захлопнувшемуся от ветра окну и приоткрыла створку. Через подоконник в комнату ввалился заметно выпивший Кирилл. Он, не сказав ни слова, сгреб ее в объятия и потащил на кровать. Спустя некоторое время, Кирилл сладко спал, уткнувшись лицом в ее теплое плечо, а мысли Ники беспокойно метались. Она снова не знала, как поступить? Остаться с Кирой или продолжить отношения с Аркашей. Он написал, что возвращается в Москву через день. Может, папа прав, считая его идеальной парой для нее. С ним не стыдно показаться в любой компании, он красив, образован, воспитан, к тому же еще и романтик. Разве не такой парень должен быть возле нее, а не это полупьяное животное? Но ведь Кира – мое любимое животное!
– Кира, ты ни разу не сказал, что любишь меня, – прошептала утром Ники, задумчиво заглянув в глаза своего возлюбленного.
– Так ведь ты мне сама запретила говорить о любви! – возмутился такой несправедливости Кирилл.
– А ты больше слушай, что тебе говорят! – рассмеялась Ники. – Я очень соскучилась по тебе и больше никуда не отпущу. Ты мой, ясно? Мой и больше ничей! Я тебя никому не отдам!