Зато Надя расцветала с каждым днем. Ее здоровье стало намного крепче. Она после рождения ребенка слегка поправилась и с более женственной фигурой стала намного привлекательнее. Елена не могла нарадоваться, что ее дочь почти перестала болеть, ее щеки порозовели а глаза светились счастьем. Надя считала лучшим другом своего любовника и будущего жениха Аркадия, хотя до конца не переключила свое внимание с девушек на мужчин. Надя по-прежнему заглядывалась на симпатичных однокурсниц, но вела себя благоразумно.
– Мама, я выхожу замуж! – крикнула Надя с порога, заставив кормившую ее ребенка Елену вздрогнуть и пролить йогурт.
– Зачем же так кричать, Наденька?! Это рано или поздно должно было произойти. Вы с Аркашей идеальная пара, – улыбнулась Елена, забыв, что дверь в комнату Ники открыта и, скорее всего, она слышала каждое слово. – Я очень рада за тебя и за Аркашу. Ты поговоришь с Ники?
– Конечно, мама, – откликнулась Надя. – Думаешь, она ничего не заметила. Она не двигается, но, по-моему, все понимает.
– Я все слышу, – с трудом выговорила Ники. – Надя, поди сюда!
– Ники, милая, тебе и вправду лучше, – сказала Надя, побежав в комнату сестры.
Ники протянула ей руку. Надя смотрела на Ники, как на божество. Она в глубине души не утратила противоестественную привязанность к сестре и была рада ее присутствию рядом. Надя схватила протянутую руку Ники и поднесла к своим губам, прильнув к ней горячим поцелуем. Как она любила эти руки! Сейчас Надя с удовольствием ухаживала за телом, которое когда-то так страстно полюбила. Она с удовольствием делала Ники маникюр и педикюр, мыла ей голову и купала, укладывала ей прическу и даже подкрашивала бледное лицо Ники румянами. Ники чувствовала себя куклой, игрушкой в руках сестры с ее извращенной любовью к ней, но ничего не могла с этим поделать, да и не так уж все было плохо. Уж лучше к ней пусть прикасаются нежные руки Нади, чем противной усатой сиделки с колючими руками и дурным запахом изо рта.
– Тебе правда лучше, Ники! Ты шевелишь руками, говоришь! Это ведь здорово! – воскликнула Надя. – Ники, милая, ты же не сердишься на меня из-за Аркаши? Он не плохой. Ты видишь, я хотела быть только с тобой, но нам это запрещено. Женщина должна быть замужем, причем обязательно за мужчиной! Деваться некуда, а Аркаша очень милый. Его после окончания МГИМО направят в какую-нибудь европейскую страну, а я так хочу посмотреть мир. Я все детство смотрела на жизнь за окном, представляя себя птицей, которая на зиму улетает в теплые края.
В ответ Ники лишь криво, как могла, улыбнулась и пожала руку Нади. Вошла Елена Дмитриевна. Она махнула рукой, сделав дочери знак уйти. Присев на краешек кровати Ники, она ласково провела рукой по ее отросшим кудрям, сказав:
– Бедная девочка. Сколько же ты еще будешь страдать? Ники, тебе нужно специальное санаторное лечение. Хорошо бы даже на Мертвом море. Но, к сожалению, у нас не хватает денег. То, что оставила тебе бабушка ведь еще здесь, в квартире?
Ники в ответ изобразила кривое подобие улыбки и устало закрыла глаза, давая понять, что не намерена отвечать на этот вопрос. Елена, скрипнув от досады зубами, ушла ни с чем. Она еще несколько раз пыталась поднимать эту тему, но реакция Ники оставалась такой же. Ники твердо решила передать бабушкины деньги Кириллу, когда он выйдет на свободу, чтобы хоть как-то компенсировать причиненный ему вред.
Здоровье Ники восстанавливалось, но очень медленно. Прошло два года, прежде чем она смогла самостоятельно сидеть в инвалидном кресле, восстановила речь и могла полноценно двигать руками. Бесконечные часы погружения в себя и глубоких раздумий изменили Ники до неузнаваемости. Она обнаружила в себе много такого, о чем раньше даже не догадывалась.
Ники открыла для себя истину, что не важно, насколько мы ничтожны в масштабах Вселенной. Имеет значение лишь то, что мы значим для самих себя. Мы часто кажемся себе микроскопически маленькими лишь потому, что недооцениваем себя. Но мы богаты и речь идет совсем не о деньгах. Каждый человек по-своему талантлив, а, может, и гениален, даже если в какой-то период жизни он не подозревает об этом.
Ники долго металась по жизни, гоняясь за призраком свободы и впадая из крайности в крайность. Оставшись наедине со своими мыслями и чувствами, она много размышляла о своей жизни, о том, что сделала, что не нужно было делать и о том, что она не успела сделать. Что и кому она пыталась доказать всю свою жизнь? Вся беда Ники заключалась в том, что никто ей не открыл одну банальную истину: никогда и никому не нужно объяснять, что ты не верблюд и у тебя не два горба. Для того, чтобы понять эту нехитрую истину, у каждого найдется под рукой обыкновенное зеркало. Если смотреться в него почаще, можно еще и не забыть, что ты рожден, чтобы быть человеком.