Она подошла к маленькой террасе центрального дома и, поднявшись по ступеням, тихо постучала в дверь. Может, кот жил в какой-то семье?
На стук вышла молодая женщина в фартуке:
— Чем могу быть обязана?
— Здравствуйте, — присела Ингрид, — прошу меня простить. Позвольте узнать, не теряли ли Вы, либо Ваши соседи чёрно-белого кота?
— Насколько знаю, юная мисс, в нашем дворе такой не проживает.
— А есть ли здесь крысы?
— Мы в портовом городе, как им тут не быть? — по-доброму, подметила хозяйка. — Что-то ещё мисс? Прошу прощения, но мне пора достать из печи пирог.
— Да, извините, что Вас отвлекла…
Женщина закрыла перед носом гостьи дверь. Не то, чтобы она была грубой, скорее, действительно, очень занятой. А потому, ей было далеко не до расспросов о не интересующих её животных.
Девочка не рискнула вновь кому-то мешать, и бесстрашно продолжила путь на рынок, вот только ноги почему-то сами ускоряли шаг.
— Маленькая мисс! Рад Вас видеть, — поприветствовал её сыровар. — Что желаете?
— Пожалуйста, бидон молока.
— Конечно, конечно, мисс! — наклонившись через прилавок, принял посуду молочник. — Сегодня весьма облачно, — большим черпаком он переливал из металлического бочонка свежее коровье молоко. — Говорят, тучи идут с островов.
— Вот что бывает, когда маги вмешиваются в природный порядок. — присоединился к разговору ещё один покупатель. Чопорный мужчина лет тридцати с закрученными усами, котелком и папкой в руке.
— Мистер Симонс! — поприветствовал его сыродел. — Что говорят в ратуше? Будет ли сильный дождь?
— Сэр Вильгельм обещает, что нет. Лучше бы направил тучи к холмам. Глядишь, тогда бы Гастин ожил.
— Разве не колдунство виной тому, что холмы превратились в степь?
— Оно. Тёмная магия не терпит живого, а ведьмины заговоры питают силы от природы. Как ратуша изгнала их на холмы, так растения и погибли, а звери и птицы бежали. Представьте, что случилось бы с нами и городом, останься колдуны и ведьмы среди нас на дольше⁈
Молочник наполнил бидон юной мисс и передал его ей. Тогда мистер Симонс сделал заказ:
— Мне пять сотен и восемь десятков ваммов Гвинского сыра, пожалуйста.
— Простите, мистер Симонс, — обратилась к нему Ингрид, — позвольте мне задать Вам вопрос.
Мужчина повернулся к ней:
— Не имею возражений, юная леди.
— Если же в городе ныне нет ведьм и колдунов, может ли здесь остаться порча?
— Сэр Вильгельм утверждает, что подобное невозможно. Вы иного мнения?
Ингрид задумалась. Если она скажет о том, что спасла из темноты кота, не отберут ли его? И разве крысы портового города настолько голодны, чтобы охотиться на котов? А, если утаить правду, то кто знает, какими последствиями может обернуться молчание о настолько важном! Ведь не уличённая скверна непременно появиться вновь. С этим точно должны справляться взрослые.
— Вчера на площади я не нарочно услышала разговор благородных дам о том, как они, будто, видели чернее чёрного пустоту среди домов.
— Где же? — свёл брови чиновник.
— Простите, мне не известно. Я слышала обрывком.
— Может ли мисс описать тех дам?
— К сожалению, и этого я сделать не в силах. Признаюсь, к своему стыду, я больше была увлечена их разговором, нежели ими самими…
— Это весьма ценная новость. Могу я знать Ваше имя?
Ингрид замялась. Но солги она и в этом, кто ей поверит в другом?
— Ингрид Кук.
— Благодарю за честь, юная мисс Кук. — сняв котелок, поприветствовал чиновник. — Могу просить Вас, как только вспомните, либо узнаете столь же безотлагательное, незамедлительно явиться к ратуше и отыскать меня?
— Хорошо. — неуверенно ответила девочка, явно не ожидая того, что её к чему-то обяжут. Инициатива порой бывает наказуема, хотя, цена в данном случае была не так велика. Куда важнее избавить город от преступника, оставляющего порчу прямо у жилых домов, мучая при том беззащитных.
— Просите у парадного приёмного мистера Симонса, меня тут же позовут.
— Поняла, — присела в реверансе девочка.
— Ваш Гвинский сыр, — передал завёрнутый в бумагу, точно отмеренный в пять сотен восемь десятков ваммов, кусок сыродел. Всё это время он только слушал разговор покупателей, стараясь на глаз выверить правильную долю, которую стоило отрезать от головки солёного сыра.
— Благодарю, — качая покупку в руке, удостоверился в правильности веса чиновник. После чего передал деньги. — Позвольте откланяться, — приподнимая шляпу, он цокнул низкими каблуками лакированных туфлей и, получив ответное прощание, устранился.