– Это эти... морские волки, как их дед называет? Которые в Южнороссийске живут?
– Да, они. А их внук, Арсений, тоже собирается поступать на твой факультет.
Настя прищурилась:
– Ну и пусть поступает. Я тут при чем?
Мама будто не расслышала.
– Арсений приезжает в Москву. Жить будет у нас, учиться в твоей школе, заниматься – с твоими репетиторами.
– Ничего себе, – обалдело заметила Настя. – И это ты называешь хорошей новостью?
Мама отрезала:
– Хорошей новостью это считает дед. Он говорит, что Арсений – парень крепкий и ответственный. Что он хоть волноваться не будет. Будет кому тебя вечерами с уроков провожать.
У Насти сон как рукой сняло:
– Вот это новость! Значит, все это затеял дед? – горячо спросила она.
– Дед. – Мама встала, распрямила спину. Посмотрела на Настю сверху вниз: – А его решения, как ты знаешь, не обсуждаются. Спокойной ночи, Настя.
«Ага. Значит, вы с бабушкой – против. – сделала вывод Настя. – И правильно, что против. Это же глупость какая-то! Принять в семью – на целый год! – чужого человека! Кормить его, учить, обстирывать! Интересно, зачем это деду?! Надо в лепешку расшибиться, а разузнать».
Выяснения Настя начала с бабули. Пристала к ней: «Почему?» да «Для чего?»
Но бабка стояла насмерть. Нет, она не скрывала, что недовольна приездом «бедного родственника». Возмущалась, что «некоторые тут надумали открыть богадельню». И даже открыто упрекала мужа в «наивности и прекраснодушии».
– Бабулечка, ну скажи: с чего дед его позвал-то? – приставала к ней Настя.
Бабушка скорбно поджимала губы:
– Доброе-вечное сеет. Для всех советских людей равные возможности создает.
Вот и весь разговор, никакой ценной информации. «Старая закалка: языком лишний раз не болтать, – оценила бабушкино поведение Настя. – Но как бы мне во всем разобраться?»
История с диктантами была слишком свежа. Насте ясно дали понять: негоже просто так делиться своими благами. Не принята в их семье благотворительность. «Да у родичей моих снега зимой не выпросишь. А тут – здрасте вам: сиротку за здорово живешь в институт будут поступать».
Мама открыто выражала свое недовольство.
– Зря ты, папа, все это затеял, – вздыхала она в те редкие вечера, когда дед не задерживался на работе и приезжал к вечернему чаю. И мрачно предрекала: – Этот твой Арсений нам еще покажет...
– Не говори глупостей, Ирочка, – сердился дедушка.
– Увидишь. – поджимала губы мама.
А бабушка добавляла совсем уже непонятное:
– Яблочко от яблони недалеко падает!
Настя прикидывалась дурочкой. Хлопала глазами, спрашивала напрямик:
– Дедуль! Ты что – этим Челышевым что-то должен, что ли?
– Ничего я никому не должен! – отрезал дед. – Я. Просто. Хочу. Чтобы. Внук. Моих. Друзей. Поступил. В МГУ. Ясно?!
– Совсем неясно... – бурчала Настя. – Я тоже не против, чтобы он поступил. Но жить-то у нас зачем? Пусть квартиру снимает. И в школу я с ним ходить не хочу. Он же из какой-то деревни. От него воняет, наверно...
– Настя. – суровел дед. – Прекрати!
Настя по долгому опыту знала: когда Егор Ильич начинает сверкать очами – нужно немедленно сдавать позиции.
И она переводила разговор в более безопасное русло:
– Ну расскажи хоть, что этот Арсений из себя представляет? Как он выглядит?
Дед сразу добрел:
– Да хороший он парень! Тебе понравится. – И добавлял: – Правда, немного провинциальный, но ничего, обтешется.
– В каком смысле – провинциальный? – фыркала Настя.
– Ну лоска какого-то не хватает. Вот посмотри, например, как ты сидишь?
– Сижу? – удивилась Настя. – Да обычно сижу, как всегда. Даже не сутулюсь.
– Ну вот. А он – неуютно сидит. То на краешек стула съедет, то съежится...
– Стеснялся тебя, наверно, – авторитетно заключила Настя.
– Их порода – не стесняется. И оглянуться не успеем, как он в нашей квартире пропишется. – заявила бабушка.
– Галочка, хватит, – поморщился дед. – И ты, Настя, парня тоже не обижай. Ему на первых порах тяжело будет...
– Да уж, тяжело! – саркастически произнесла бабушка. – На всем готовом!
– Тебе еды жалко? – прищурился дед.
– Вас мне жалко, – выдохнула бабуля.
– А ты нас особо не жалей. Кстати, за репетиторов Арсений будет платить сам. Я ж вам рассказывал – Челышевы пятнадцать лет на его институт копили...
– Тысяч пять ему понадобится, – задумчиво сказала Настя. – Это как минимум.
– Быстро считаешь, – вяло похвалил дед и отвернулся.
«Нет у этого Арсения никаких пяти тысяч. „Кусок“ от силы», – заключила Настя.
– Преподаватели, кстати, уже в курсе. И Вилена, и англичанка, и обществовед обещали, что мини-группа будет стоить дешевле, чем индивидуальные уроки, – сообщил дед.
– А внимания Настя будет получать меньше, – тут же встряла бабушка.
– Галя! – снова вздохнул дед.
«Да, нам предстоят веселые денечки», – решила Настя.
Что ж, делать нечего – будем ждать этого Арсения. Понаблюдаем за ним в динамике. Тогда и разберемся, что он за фрукт.
Настя проснулась в восемь. Какое счастье, что в школу – ко второму уроку! Она мысленно пожелала загрипповавшей биологичке лечиться как можно дольше. «И на работу, милая, не рвись, а то вдруг осложнение схватишь...»
В квартире – тишина. Дед и мама давно уехали на работу, а бабушка никогда не вставала раньше десяти. Настя минут пять повалялась. Сладко потягивалась, наблюдала за шустрым солнечным зайчиком. Подавила искушение повторить теорему Фалеса. Ну его, этого Фалеса. Все равно по геометрии выше «четверки» она не вытянет, а «тройбан» ей Филипповна вкатить не посмеет.
Ладно, хватит валяться. Лучше за завтраком подольше посидеть. Хорошо: никто под ногами не путается, не торопит. Хотя... кто-то на кухне есть. Бабушка, что ли, уже встала? Да нет, не может быть. Наверно, дед радио забыл выключить.
«Завтракать буду по своей программе. А кашу выброшу в мусоропровод», – решила Настя.
Мама до сих пор варила ей по утрам ненавистную геркулесовую. Если завтракали вместе, приходилось давиться, но есть. А без маманиного контроля – ни за какие коврижки. Ну ее, эту клейкую полезную кашу. «Виолы» с хлебцами съем. И бутербродик с икрой», – решила Настя. Выпрыгнула из постели. И, как была в пижамке, направилась на кухню.