– Шаланды, по-олные ке-фа-а-ли... – вдруг услышала она. В недоумении застыла на пороге.
У плиты стоял незнакомый парень. Лохматый, синеглазый. И брови кустистые, мощные – почти как у Брежнева. Одет в грошовые спортивные брючки и байковую рубашку. Кто он? Ведет себя уверенно, явно не вор. Незваный гость между тем вывел новую руладу:
– В Оде-ссу Костя-а при-и-иводил...
Он ловко подцепил что-то со сковородки, перекинул в тарелку.
– Эй... – хриплым от испуга голосом проговорила Настя. – А ты кто?
И тут же поняла. Арсений! Дед ведь сказал вчера, что Арсений приезжает, а у Насти все из головы вон! «Поезд у него какой-то „пятьсот веселый“, в пять утра прибывает. Сам встречать, конечно, не поеду. Шофера придется отправлять». А бабушка бурчала, что Арсений может и на метро добраться. Дед еще возмутился: «Какое метро, Галя? Он в Москве первый раз, да с вещами!»
Гость оторвался от сковородки. Широко улыбнулся. Пропел:
– «Рыбачка Соня как-то в мае»... здравствуйте, милая Настя! У вас очень красивые крокодилы – ну, эти, на пижаме.
Настя, наконец, очнулась. Наградила Арсения уничижительным взглядом и умчалась в комнату – переодеваться. Вот дела! Теперь в своей собственной квартире придется одеваться.
Она с отвращением натянула джинсы и свитер. Ничего нет хуже, чем с утра, еще не проснувшись, натягивать дневную одежду – она такой колючей кажется...
Вот спасибо деду, удружил!
Настя вновь появилась в кухне и сдержанно поздоровалась:
– Доброе утро. Вы, наверно, Арсений?
Парень усмехнулся:
– Доброе утро. Да, мы, наверно, Арсений. А вы, значит, Настя. Мы с вами в школе тоже на «вы» будем?
А он языкастый! И не теряется: любимую бабулину сковородку уже изгваздал, вся в пригоревшем масле.
– Зачем ножом-то царапать? – пробурчала Настя. – Вон, специальная лопаточка.
Она стрельнула глазом на содержимое сковородки: дурачок, черный хлеб жарит!
– Лопаточка? – удивленно переспросил Арсений.
Настя снисходительно пояснила:
– Это специальная сковородка, с антипригарным покрытием. Экспортная. Тьфу, то есть импортная. Во-первых, на ней можно жарить без масла. А во-вторых, ножом ее царапать нельзя: защитный слой нарушится. Чтобы переворачивать – вон, деревянная лопатка.
Арсений смутился:
– Первый раз про такое слышу... У нас все сковородки обычные.
Настя перешла в наступление:
– И хлеб у нас никто на огне не обжаривает. Если хочешь, чтобы теплый был – вон тостер, включай и грей.
– Чего? Лобстер?
«Темнота!» – чуть не брякнула Настя. Но сдержалась. Дед все-таки просил, чтобы она к гостю подобрее была...
– Впрочем, ладно. Отчистим мы сковородку, пока бабушка не проснулась.
«А этот Арсений совсем на шестнадцать лет не выглядит. Вон, какой высокий, и плечи мощные. В классе фурор произведет. Если, конечно, оденется поприличней».
Настя уселась за стол и церемонно спросила:
– Хорошо вы... хорошо ты доехал?
– Нормально. – пожал плечами Арсений. – Только спать было жестко – матрасов на всех не хватило.
– Да ладно! – не поверила Настя. – Как это?
Арсений фыркнул.
– Это только в фирменных поездах кругом крахмал-марафет. А я в пассажирском ехал. И вообще в плацкарте. Ладно, все клево. Будешь мои гренки?
Настя с сомнением посмотрела на кусочки пригоревшего хлеба.
– Вкусные! – заверил Арсений. – С солью, с перчиком.
– Давай попробую, – неуверенно согласилась она. Открыла холодильник, достала плавленый сыр, батончик сервелата, вазочку с черной икрой.
– Ух ты! – изумился Арсений. – А я думал, это к празднику.
– Подумаешь, икра... – буркнула Настя.
Фраза прозвучала как-то фальшиво.
– А ты мидий когда-нибудь пробовала? – спросил Арсений.
Настя удивилась:
– Мидий? Дедушка их только в Брюсселе ел.
– Что там в Брюсселе – не знаю, а у нас в Южнороссийске мидии классные, – заверил Арсений. – Костер на берегу разжигаешь. Потом ловишь их – и сразу в котелок, пока еще живые.
– Фу, гадость, – сморщилась Настя.
– Не гадость, а высший сорт. Не хуже моих гренок, – скромно сказал Арсений, подвигая к Насте стопочку пережаренного хлебцы. – Да не мажь ты сыром, они и так вкусные!
Настя осторожно откусила кусочек. А ведь не наврал! Хлеб во рту так и тает, и перчинки приятно покалывают язык.
– Молодец, – искренне похвалила она. – Научишь меня такие делать?
– Нет. – вздохнул Арсений. – Больше таких гренок не получится. Видишь – хлеб-то не покупной, а самодельный. Мне бабушка в дорогу испекла.
– Хлеб? Сама испекла? – не поверила Настя.
– А что тут такого? Она еще в войну научилась. Из чего угодно может испечь: хоть из отрубей, хоть из кукурузы.
– Вот вы интересно живете, – улыбнулась Настя. – Мидий едите, хлеб печете.
– Вы тоже не скучаете, – не остался в долгу Арсений. – Сковородки непригорающие, тостеры... А колонка у вас где?
– Какая еще колонка? – не поняла Настя.
– Ну, воду греть. Мне ж помыться с дороги надо.
Настя хмыкнула:
– У нас центральное водоснабжение. Кран открывай и мойся. А ты что, в школу сегодня не пойдешь?
– Думаешь, надо? – скривился Арсений. – Я покемарить хотел, в поезде не выспался... Да и Ильич мне ничего про школу не говорил. Наверно, не оформил меня еще...
– Во-первых, – не Ильич, а Егор Ильич, – поправила фамильярного гостя Настя. – Дед терпеть не может, когда его Ильичем называют. Хватит, говорит, с нас одного Ильича. Даже двух. А во-вторых... В школу ты, конечно, можешь не идти. Только смотри – у нас через неделю городуша по алгебре.
– Городуша?
– Городская контрольная.
– Прикольно, – оценил Арсений. – У нас такого слова нет. Только алгебра меня не колышет. Я ее как орех щелкаю.
– Раньше были рюмочки, а теперь – бокалы. Раньше были мальчики – а теперь нахалы, – задумчиво процитировала Настя из школьного фольклора. – Ладно, не хочешь – не ходи. А в четыре сегодня – английский. В смысле, у репетитора. Тоже не пойдешь?