— Да-а… делать в одной фразе из пяти возможных ошибок восемь — рекорд.
— Прямо пещерный житель… — Мама снова всхлипнула.
— Только не нужно отчаиваться. Я уверена, что Серёжа настроен серьёзно. Ему необходимо помочь до начала консультаций в школе.
— Как помочь? Я пробовала ему диктовать и испортила все нервы. Вместо «вперёд» он пишет «впирёт»; вместо «камень» — «каминь»… Это безнадёжно. Только в дворники ему дорога!..
Я разозлился и открыл ключом дверь.
— Вот! Взгляните на него! — сразу набросилась на меня мама. — Ты понимаешь, что, если не будешь всё лето писать диктанты, тебе откроют зелёную улицу в дворники? Ты понимаешь это или нет? Не ковыряй в носу, когда с тобой разговаривают взрослые!
Я молчал, теребя носком ботинка дорожку.
— Серёжа, — сказала Анна Павловна, — ты обещал взять себя в руки и каждый день писать диктанты. Но мама жалуется, что дело стоит на месте.
— Как же ему не стоять, — пробурчал я, — если никто не хочет диктовать, а она… только хлопает меня учебником по голове после каждой ошибки!
— Как же тебя не хлопать? — возмутилась мама. — Поверьте, он исключительно назло мне написал вчера «жоравли» вместо «журавли». И ещё заявил: «От слова «Жора».
— Ну, знаете… — Анна Павловна развела руками. — В общем, Серёжа, если ты не подучишь правила и не переборешь рассеянности….
— …то останешься на второй год, — подсказал я.
— Я этого не переживу! — решительно заявила мама.
— Тогда я вам советую взять репетитора хотя бы на месяц.
— Позор! Как последнему тупице! Дожил!.. — сказала мама.
— Итак, Серёжа, забудь про лето. Никаких турпоходов, лагерей, футболов и плаванья с утра до вечера. Пиши диктанты, больше читай и развивай зрительную память. Как пишется «зрительную»? — спросила Анна Павловна.
— «Тельную», — сказал я, немного подумав.
— Молодец! Я всегда утверждала, что врождённой безграмотности не бывает.
— Бывает, бывает… — грустно прошептала мама.
— В общем, до свиданья. В августе я с тобой позанимаюсь. Главное, помни: ты сам кузнец своего счастья… Простите, я очень спешу.
— Угу… Буду ковать железо, пока горячо.
— Видите! Он шутит, — сказала мама.
— Я больше не буду, — пообещал я на всякий случай.
— Всего хорошего. Спасибо, что зашли. — Мама вытерла слёзы и открыла дверь.
Анна Павловна ушла.
Я поплёлся в комнату, уверенный, что нет на свете человека несчастнее, чем я.
4Мой отец задержался на собрании. Когда он пришёл, мама сообщила:
— Была Анна Павловна. Она советует взять репетитора.
— Репетитора мы брать не будем, — сказал отец, повесив пиджак на стул.
— Как не будем? — удивилась мама. — Ты шутишь? Ведь ребёнок на краю пропасти! — Отец посмотрел на меня и засмеялся. — Ах, значит, тебе денег жалко? Значит, ты предпочитаешь, чтобы этот шалопай лишний год учился в пятом классе и рос тунеядцем?
— Не захочет учиться — будет работать.
— Дворником? — спросила мама.
— Да. Дворником, — спокойно подтвердил отец.
— Посмотрим, до чего доведёт всех нас твоё олимпийское спокойствие.
Мама ушла на кухню. Она всегда так делала, когда чувствовала, что спорить с отцом бесполезно. А однажды я услышал, как он сказал маме:
«Мы же договорились, что если у нас будет сын, то я играю в воспитании первую скрипку. Мужчину воспитывать труднее…»
— Пап! А почему у тебя олимпийское спокойствие? — спросил я.
— Ты как следует занимаешься? Вытянешь русский? — переспросил он.
С правилами всё в порядке. Только диктатора нужно найти.
— Диктующего, — поправил отец. — И учти: я верю, что ты вытянешь. Если подведёшь, мы перестанем быть товарищами. Думаешь, я не знаю, почему ты завалил язык?
Это была правда. Отец никогда не ругал меня и сохранял олимпийское спокойствие, как Зевс. Но уж лучше бы он ругал меня, как мама, а не грозил порвать товарищество и не обижался, по неделям со мной не разговаривая.
— Ну, а что, если я и вправду родился безграмотным? — спросил я.
— Не хитри! — сказал отец. — Профессор Бархударов тоже родился безграмотным, а стал автором учебника. А мама, думаешь, ещё в пелёнках писала на пятёрки диктанты?
— А почему тогда — я это читал в журнале, — когда Вольтер делал ошибки и ему сказали про это, он ответил: «Тем хуже для орфографии»?
— Пока ты не Вольтер, а Царапкин, ты должен писать без ошибок. Понял?
— Понял… А когда вы вместе учились, мама была ябедой?