— Владислав, ты видишь? Ага, щас начнется… — Богдан успел связаться с Молчановым.
А потом, как он и сказал, началось.
28
Красноярск был уже совсем рядом. Но враги, мать их так, все еще сидели на хвосте.
— Ищейка еб***я, — в который раз за последние дни ругался Харитон. — Встречу, убью суку.
— Хватит тебе, — прохрипел Иван и с трудом сглотнул. — Почти добрались. О, смотри, иволга возвращается.
— Радость наша, — Харитон даже улыбнулся. — Если б не она, подохли бы уже на хрен.
Он был прав. Дарованная чужой покровительницей птичка следила за врагами и вовремя «рассказывала», где они находятся и с какой стороны пытаются обойти. А еще указывала маршрут через лес. Без нее Иван и Харитон давно бы заблудились или попались. Скорее второе.
Ведь оторваться от людей Пихтина не получилось, хотя минуло уже сколько-то дней. Мокруха потерял счет времени после того как их догнали в первый раз. В битве посреди тайги полег весь отряд… Весь, кроме самого Ивана, иллюзиониста и пленника. Во время боя Мокруха потерял мобилет, и теперь даже не мог связаться со своими, чтобы сообщить, что жив.
А сбежать от врагов не удавалось потому, что среди них был маг-ищейка. Он обладал каким-то даром, который позволял следить за целью. Даже Харитон, со всеми своими способностями, мог запутать его только на время. Он маскировал и запах, и астральные тела, создавал фальшивые следы и фантомов — бесполезно. Получалось сбить преследователей с толку разве что на несколько часов. А один и тот же трюк никогда не срабатывал дважды. Ищейка быстро учился.
Если б не иволга, гвардейцы давно бы уже попались.
Но теперь они почти достигли города. Иван узнавал места — до Красноярска, даже если идти вразвалочку, оставался максимум день пути.
Последний рывок…
— Так, они близко. Заходят оттуда и оттуда, — указал Иван, посмотрев присланные птицей видения. — Оставь фантомов и идем в ту сторону. А иллюзорные следы уведи в ту.
— Угу, — Харитон почесал отросшую в пути бороду. — Слышь, командир, я на последнем издыхании, отвечаю. Скоро ни капли маны не останется.
Мокруха покопался в карманах и нашел крохотный макр.
— На, кайфани. Последний.
Иллюзионист вздохнул, взял кристалл и сжал его в кулаке.
— Ща все сделаю. Хренов ищейка, чтоб он сдох. Урод, сука, тварь вонючая…
— Хорош бурчать. Делай иллюзию и поспешим. Ты как? — обратился Иван к пленнику.
— Нормально, — буркнул тот. — Надоело уже с вами по лесам бегать.
— А нам-то как с тобой надоело. Ничего, маленько осталось. Помни, что тебе обещали.
— Помню, помню…
Пленника удалось уговорить добровольно следовать за ними лишь благодаря тому, что Мокруха посулил ему большие деньги и отмазку от тюрьмы. Он надеялся, что граф Чернобуров сможет это обеспечить. Иначе будет обидно.
Но Иван был почти уверен, что его сиятельство не поскупится. Ведь как выяснили по дороге, пленный гвардеец не просто участвовал в поджоге леса. Он знал кое-что настолько важное, что позволило бы разом завершить войну в пользу Чернобуровых.
Оставалось только довести его до Красноярска.
— Готово, — сказал Харитон, и три фантома в виде спящих людей появились на поляне. — Следы тоже создал. Погнали.
Мокруха молча кивнул и первым направился в нужную сторону. Пленник послушно зашагал за ним, Харитон был замыкающим. Иволга, закусив какими-то семенами, снова улетела.
Иван, если честно, тоже был на последнем издыхании. Но чувство долга было гораздо сильнее усталости. Да и подыхать не хотелось. Поэтому он упорно шел вперед и вел за собой остальных.
Осталось немного…
Лиловый шар полетел на нас, стремительно увеличиваясь в размерах. Приближаясь, он стал таять и разделяться на шары поменьше — скоро все небо впереди наполнилось множеством сияющих лиловых сфер. Казалось, их там были тысячи.
Я подумал, что вполне удовлетворил свое любопытство, и все-таки отправился в блиндаж. Призвал духовный щит и наблюдал за атакой уже изнутри.
Подлетая ближе, сферы вытянулись, приняв форму конусов. В какой-то миг они зависли в воздухе. Это был момент высочайшего напряжения и тишины — все наши люди, да и я тоже, затаили дыхание.
А через секунду конусы рванули вперед с невероятной скоростью. Соприкасаясь с землей или защитными заклятиями, они взрывались яркой вспышкой, издавая резкий высокий звук. Эти звуки слились в единый визгливый гул, а вспышки — в пульсирующий ослепляющий свет. И слух, и зрение оказались напрочь забиты. Мы словно очутились внутри умирающей звезды — почему-то именно такое поэтичное сравнение пришло мне в голову.