Почти красиво. Если не знать, что каждая такая вспышка может означать чью-то смерть.
Константин качнул головой и опустил глаза. Как мужчине, ему было стыдно: все остальные, включая Георга, сражаются на передовой. Даже Юля участвует в битве! А Костя здесь, наблюдает за всем из окна.
Стыдно, но что поделать. У Константина не было магического дара. Все, что он мог — это взять винтовку и стрелять, как обычный гвардеец. Толку было бы немного. Косте приходилось вести свою битву — тихую, но оттого не менее важную.
Все газеты Красноярска только и писали, что о новой войне. Константин держал руку на пульсе — на каждый материал, где Чернобуровы представали в невыгодном свете, он сразу же реагировал. Звонил в редакции и требовал опровержения, угрожая судом. Отправлял людей выкупить весь тираж, чтобы никто не прочитал неприятных для рода статей. Созванивался с купленными писаками из желтых газет, чтобы те продолжали очернять Пихтина. Давал интервью по мобилету. Почти в реальном времени отвечал на комментарии в Сети, и вел информационную борьбу всеми другими способами.
Все это никак не могло помочь на поле настоящего сражения. Но создавало благодатную почву для любого исхода событий. Победа или поражение — все равно Чернобуровы предстанут перед обществом честными людьми, а Пихтины — коварными злодеями. Даже несмотря на резню в конторе «Пихтового бора» — тем более, по словам знакомого следователя, там уже начали подозревать, что не все так просто.
Достав мобилет, Причернобуров набрал номер и приложил трубку к уху:
— Анатолий Семенович, доброе утро. Меня зовут Константин, личный помощник графа Чернобурова.
— Что вам нужно? — грубо осведомился Уткин-старший.
— Мы добыли доказательства, что Павла убили по приказу графа Пихтина. У нас есть свидетель.
Уткин несколько секунд молчал, а потом произнес:
— Я вам не верю.
— Повторяю, ваше сиятельство, есть свидетель, который готов дать показания в присутствии менталиста. И у нас имеется подозреваемый — Егор Пропихтин. Если он останется в живых после войны, то будет арестован и предстанет перед судом.
Анатолий, видимо, не знал, что ответить. Только напряженно дышал в трубку.
— Хочу сказать, что наш род не имеет к вам никаких претензий, — добавил Костя. — Когда все закончится, будем рады протянуть руку дружбы. Всего доброго, ваше сиятельство.
Не дожидаясь ответа, Константин положил трубку и следом позвонил Алле.
— Да, Константин Сергеевич!
— Как у тебя дела?
— Так и не успела вчера попасть в канцелярию. Ночью в квартиру, где мы остались, пытались ворваться какие-то люди. Ой… — вздохнула девушка. — Хорошо, что со мной были гвардейцы.
— Свидетельница с вами?
— Да, и тот полицейский тоже.
— Где ты сейчас?
— Только что вышла от наместника. Господин Морошкин сказал, что обязательно во всем разберется. Дело будет открыто, но приостановлено до окончания войны. А заявление Уткиных аннулировано. Как там Ге… его сиятельство? — девушка не смогла скрыть беспокойства.
— Все в порядке, — соврал Костя, потому что сам понятия не имел. — Будь на связи, Алла. В поместье не возвращайся — пока опасно выезжать из города. Кстати, сейчас перешлю тебе кое-какую информацию. Раз уж ты в канцелярии, надо подать в суд на парочку газет…
Закончив разговор, Константин опять зашел в Сеть и ответил на несколько комментариев. Тщательно подбирал слова и аргументы, потому что далеко не все записи были, так сказать, на пользу Чернобуровым. Требовалось дать разумный и взвешенный ответ.
Дверь комнаты распахнулась, и внутрь влетел Олег:
— Господин! Важные новости!
— Что случилось?
— Даже две новости, — гвардеец выдохнул. — Первая: к поместью приближается большая группа неизвестных. Думаем, наемники.
Костя взялся за очки и несколько мгновений помедлил. А потом решительно убрал их в карман и направился в двери.
— Идем в арсенал. Я тоже буду сражаться. А вторая новость?
— Мне только что знакомый городовой звонил, — на ходу сказал Олег. — На окраине Железногорска перестрелка случилась. Походу, там были наши.
— Откуда там наши? — удивился Костя.
— Не знаю. Полиция никого задержать не успела. Там видели монстров, не решились подойти. Подумали, что прорыв случился, а оказалось — иллюзия. На месте потом нашли карабин с нашим гербом.
Константин секунду поразмыслил, а затем сказал:
— Мокруха. Это они с Харитоном.