Я понимал, о чем говорит мама. Одно дело взять в жены вдову графа, у которой есть доходное имущество, фамилия и богиня-покровительница. В этом случае придется считаться с ними обеими. И совсем другое дело — принять в свой род женщину, у которой ничего не осталось, кроме красоты и, быть может, чувства собственного достоинства.
— Я все понимаю, мама. Не переживай. Официальная помолвка Боровина и Людмилы состоялась? — спросил я.
— Нет, я оттягивала как могла, — вздохнула мама. — Похоже, он как раз за этим и приехал.
— Хорошо. Сейчас мы с бароном все обсудим. Людмила, ты его любишь?
— Что? Нет, конечно! — миловидное личико сестры раскраснелось от смущения и возмущения. — Он же старый! И у него уже есть жена. Не хочу быть младшей!
— Значит, вопрос закрыт. Помолвки не будет.
В комнату как раз вернулась Ульяна с моей одеждой — черная рубашка и костюм с серебристыми пуговицами. А также черные носки, трусы и серебристый галстук.
Черный и серебряный — цвета рода, в тон шкуре нашей покровительницы.
— Спасибо, — улыбнулся я. — Дорогие, оставьте меня. Нужно скинуть эту пижаму и одеться как подобает.
— Ты справишься сам? — спросила мама.
— Ульяна поможет.
Надо было видеть, как вытянулось лицо Светланы Григорьевны, как расширились глаза Люды и стали пунцовыми пухлые щечки Ульяны. Я единственный в комнате оставался невозмутим.
— Ну не буду же я просить тебя или Людмилу, — развел я руками, отвечая на немой вопрос матери. — Любезная Ульяна, вы не против помочь мне переодеться?
— Как прикажете, господин, — пролепетала служанка, опуская свои красивые глазки.
— Сынок, ты, конечно, уже взрослый, но… — пробормотала Светлана.
— Да что у вас на уме, дамы? Мне просто нужна помощь с переодеванием, ничего пошлого. На постельные утехи сейчас нет ни сил, ни времени. Барон ждет.
На такую откровенную отповедь Светлана Григорьевна не нашлась что ответить. Под вопросы Людмилы о том, что я имел в виду под постельными утехами, они вместе покинули комнату.
Я встал с каталки, доковылял до кровати и сел на нее. Ульяна, розовея и пряча глаза, помогла мне снять пижаму. Мы с ней оба впервые увидели мужское достоинство Георгия Чернобурова, и должен признать, я был приятно впечатлен. Что уж говорить о скромной служанке.
Но, как я и сказал, сейчас было не до секса. Может быть, вечером, если приду в себя…
Через несколько минут я был готов. Ульяна помогла мне спуститься на первый этаж — покои Георгия располагались на втором, а на лестницах здесь не было пандусов. Хорошо, что ступеньки оказались достаточно широкими и невысокими.
— Дальше сам, — сказал я, когда мы подъехали к гостиной. — Возвращайся к делам.
— Да, ваше сиятельство, — поклонилась Ульяна и ушла.
Я не удержался и посмотрел ей вслед. Хороша…
Но хватит о женщинах. Пора заняться делами рода — теперь уже моего рода.
4
Гостиная была просторной, отделанной в том же дворцовом стиле, что и весь дом. Высокие окна, обрамленные черными с серебром портьерами. Массивная деревянная мебель и широкий камин, над которым висел семейный портрет — мы с отцом и Люда с матерью.
— Извините, что заставил ждать, ваше благородие, — сказал я, въезжая в комнату. — Как видите, есть затруднения.
Леонид Семенович при виде меня поднялся и отвесил короткий поклон. Невысокий, полный мужчина с седыми кудрями и блестящей лысиной на макушке. Он носил круглые очки без оправы и дешевый бордовый костюм, который смотрелся на нем так же изящно, как на свинье. Пахло от барона тоже не лучшим образом. Я едва успел въехать в комнату, как сразу ощутил спертый запах его пота.
Одна мысль о том, что этот человек станет мужем Людмилы, вызывала негодование.
— Здравствуй… те, ваше сиятельство, — может, и вонюч, но хоть немного соображает. — Как хорошо, что вы пришли в себя! Очень рад! Надеюсь, что так же скоро встанете на ноги!
— Спасибо, — я подъехал к столику, за которым сидел барон, и жестом подозвал слугу.
Лакей, который до этого стоял у окна, подошел:
— Чаю, ваше сиятельство?
— Половину чашки. А затем оставь нас.
Ради соблюдения этикета мы с Боровиным несколько минут поговорили ни о чем. Он выразил пустые соболезнования по поводу гибели моего отца, обсудили погоду и новости большой политики, которые сейчас меня мало интересовали. Попытка убийства принцессы Кречет японскими агентами, конечно, звучит дико, но никоим образом меня не касается.