От "Рыжего леса" осталось только одно дерево недалеко от развилки дорог - странная многоствольная сосна, похожая на подсвечник. Под сосной - памятные знаки из нержавейки, напоминающие надгробья: здесь, на этой сосне, оккупанты во время войны вешали партизан. Знак народной беды годов 40-х… А в нескольких километрах отсюда в городе-призраке Припяти иной знак - неожиданный, словно кадр из научно-фантастического фильма: теплица, в которой генетики изучают влияние радиации на рост и развитие растений. В этом стеклянном оазисе жизни цветут розы, произрастают полуметровые японские огурцы, аппетитно краснеют помидоры. На пороге тепличного хозяйства посетителей встречает статный седобородый человек в черном комбинезоне - радиоэколог Николай Павлович Архипов, заместитель директора ПО "Комплекс". С первых дней аварии он работает здесь, изучая экологическую обстановку, сложившуюся в результате поступления в природу большого количества радионуклидов.
Н. П. Архипов:
"Уже в 1986 году мы убедились в том, что экологическая ситуация здесь гораздо сложнее, гораздо масштабнее, чем это виделось в первые дни. Поэтому мы дали свои предложения Правительственной комиссии - продлить изучение обстановки. Это было принято. Сейчас мы имеем достаточно мощную службу, объединяющую научную и экспериментально-производственную часть. С теплиц началась радиобиологическая лаборатория. Здесь проводят исследования ученые различных институтов страны.
Каковы экологические уроки Чернобыля? Надо сказать, что первоначально технические события - авария на АЭС и борьба с ее последствиями - затмили проблемы экологии. Это естественно. Но теперь экологические проблемы выходят на первый план. Первый урок Чернобыля: всякие новые технологические системы, которые еще недостаточно испытаны, таят в себе угрозу колоссальных экологических последствий. Масштабы таких последствий в Чернобыле и глубже, и больше, чем ожидали, они долгосрочнее всех технических проблем и наиболее трудно устранимы. Восстановить разрушения, провести дезактивацию технических средств и транспорта оказалось гораздо легче, чем восстановить экологическое равновесие.
Проведенная дезактивация, связанная с перемещением с поверхности в глубь большого количества радионуклидов, резко снизила мощность доз, но экологически проблема не решена, ибо активность, в сущности, осталась на месте. Зараженную землю срезали с поверхности, складывали в траншеи и засыпали песком. Но радиация осталась. Это временная вещь. Конечно, персоналу стало намного легче работать, но в долгосрочном плане мы приблизили радиоактивность к грунтовым водам… Рано или поздно эту проблему необходимо будет решать.
Возникла также проблема вовлечения радионуклидов при их попадании в корневую систему растений в пищевые цепи. Территория Зоны изъята из природы, как среда обитания человека. А ведь это было прекрасное место с точки зрения ландшафта - леса, поля, водоемы. Возможность возвращения сюда людей находится под огромным вопросом.
В ближней Зоне, в ближней части радиоактивного следа наблюдаются генетические изменения, связанные с облучением в первые часы, первые дни аварии. Классический пример - формирование известного во всем мире "Рыжего леса" : если первые 20-30 гектаров сформировались на 3-4-й дни за счет первоначального удара радиации, то в последующем эта территория расширялась за счет осевших радионуклидов. "Рыжий лес" - самый яркий символ экологической катастрофы, постигшей эти места. Лес погиб. В других же местах наши специалисты находят мутационные изменения, хромосомные аберрации. Сейчас мы собрали семена сосны, образовавшиеся в период аварии - для них наиболее вероятно возникновение мутантов. Мы высаживаем их, хотим попытаться выявить полезные мутации, дающие ускоренный рост, интенсивное развитие.
Обнаружены также различные уродства - листья больших размеров и другое. Они психологически сразу же обращают на себя внимание. В наших теплицах мы отмечаем "морфозы" (изменение формы и размера) цветков. Правда, такие же явления встречаются и в обычных условиях, поэтому надо тщательно сопоставлять количественные данные.
Сейчас мы изучаем последствия аварии на животных. Создана экспериментальная группа сельскохозяйственных животных (крупный рогатый скот, лошади), переживших аварию. Будем скрещивать их с "чистыми" животными. У них есть определенные изменения по крови, но выглядят они нормально.
Многие изменения связаны не с прямым действием радиации, а с прекращением хозяйственной деятельности в Зоне. Так, очень бурно стали развиваться сорняки - в частности, канадский мелколепестник. На тех полях, которые в 1986 году были заняты отличной пшеницей, сейчас господствуют сорняки. Это - образ деградации природы. В Зоне мы наблюдаем - что может случиться с природой и аграрной цивилизацией в случае атомной войны. В будущем произойдет смена формаций и установится характерный для этой климатической зоны тип дикой растительности.
В животном мире происходят такие изменения: зарегистрирована большая вспышка численности грызунов, мышей-полевок, связанная с тем, что урожай зерна в 1986 году не был убран. Но тут же сработали механизмы природы, регулирующие это явление: сразу же появилось множество хищных птиц, лис, и установилось динамическое равновесие. Вначале некоторые даже боялись, что повышение числа грызунов может привести к эпидемиям - в частности, туляремии. Но ученые пришли к выводу, что этот "перекос" численности вскоре будет устранен самой природой. Животный мир очень чутко отреагировал на уход человека из Зоны: примерно с расстояния 80-100 километров в округе дичь пошла в Зону. Появились здесь даже "краснокнижные" виды, которые здесь ранее не находились. Человек, выходит, для них больший враг, нежели радиация…
Авария показала, что мы не только технически или психологически, но и экологически не были готовы к ней. Яркий пример - "Рыжий лес". Это первое наблюдавшееся явление подобного рода в мире. Это было прямое лучевое поражение сосны. Ведь сосна из всего растительного мира наиболее чувствительна к радиации. Деревья погибали целиком. И вот поскольку мы не были готовы к появлению "Рыжего леса" в таких огромных масштабах, он производил психологически очень угнетающее впечатление. Поэтому все время появлялось желание под каким-то предлогом его уничтожить. Хотя сейчас все специалисты - экологи, лесники - однозначно утверждают: лес надо было оставить - даже погибший. Потому что мы сейчас все усилия направляем на предотвращение распространения загрязнения. Так вот, лучше леса в этом отношении ничего нет. Никакие искусственные мероприятия или сооружения не могут сравниться с лесом. Он аккумулирует радиацию и задерживает ее. Конечно, возникает повышенная опасность - этого надо остерегаться. Еще в 1986 году мы дали свои предложения Правительственной комиссии - и было принято решение оставить "Рыжий лес" в его естественном состоянии, усилив противопожарные мероприятия. Но потом, видимо, те, кому были поручены противопожарные мероприятия, опасаясь, что не сумеют обеспечить сохранность "Рыжего леса", добились того, что лес снесли. Это является не лучшим решением. Конечно, на определенных территориях это, может, и нужно было сделать, но на сотнях гектаров это - лишнее.
- Николай Павлович, какие существуют экологические концепции относительно будущего Зоны? Сколько их - две, три?
- Экологическая программа для Зоны есть. Это коллективное творчество многих специалистов - Госагропрома, Академии наук, Минлеспрома. Но пока еще на уровне идеологии. А вот практически ее реализация наталкивается на сопротивление, торможение. Почему? Потому что есть еще руководители, которые хотели бы сохранить аварийную ситуацию в Зоне. А это уже проблемы не экологические, а нравственные. Тут играют роль разные соображения - и личностные, и меркантильные, и групповые. Одни склонны к активным действиям. А потом хотят долго-долго заниматься рекультивацией. А я как эколог считаю, что активно действовать надо только в отдельных местах, отдельных "пятнах". Остальное сделает за нас природа.
Я, мягко говоря, удивлен несколько равнодушным отношением к экологическим проблемам со стороны Минатомэнерго, в частности, здесь, в Чернобыле. По моему мнению, акценты должны быть смещены в сторону экологического изучения и изменения экологической обстановки. По-человечески эти люди, конечно, понимают необходимость этого. Но ведомство, представляемое ими, в очень незначительной степени переживает за ущерб, что был нанесен и людям, и природе. Мне кажется, что территориальные органы советской власти в этом вопросе занимают более ответственную, более правильную позицию. А вообще, существуют две крайние точки зрения: проведение сверхактивных действий в Зоне и теория бездействия. Сторонники первой настаивают на том, чтобы все перекопать, снять верхний слой почвы, обработать химическими средствами, захоронить, дезактивировать. Сторонники второй - чтобы устроить на месте Зоны такой тихий "заповедник" и ничего не делать, смотреть сложа руки. К примеру, Госагропром Союза предложил устроить такой "Заповедник" .