После инструктажа нам дали два часа на сборы и отпустили по домам. Семье мне не пришлось долго объяснять. А что тут объяснять? Я майор, военный врач…
Улетали с военного аэродрома в Пушкино на Ту-154 Министерства обороны, забитом военными медиками разных специальностей под завязку. Прилетели в киевский Борисполь. Нас разместили в посёлке городского типа Полесское.
2-3 мая возникла опасность второго теплового взрыва. А ещё стало ясно, что ветрами изотопный состав разносится в разные стороны и зона радиационного поражения резко расширилась. Приняли решение эвакуировать порядка 80 тысяч человек. Это была вторая массовая эвакуация из опасной зоны. Первую проводили ещё с 27 апреля в Припяти и Чернобыле.
В нашу главную задачу входил приём эвакуированных граждан. С ними было огромное количество проблем. В зоне аварии система оказания медицинской помощи сложилась гораздо позже, где-то к июню. Тогда дозиметристы составили карты заражения, появилось весьма условное понятие «30-километровая зона». Стало понятно, что где и как мы должны делать. Но в начале мая понимания было мало.
Например, в Припяти людей просто обманули. Сказали, что через три дня всё будет ликвидировано. Предложили взять только документы. Объявили, что все вернутся через три дня. Назад потом никто не вернулся, понятное дело.
Когда прилетела наша группа, уже была создана правительственная комиссия, оперативный штаб Министерства обороны. Развернули пять медико-санитарных батальонов. План командования был прост: группировка должна действовать, как в военное время: провели диагностику, поменяли полностью обмундирование, сделали дезактивацию и отправили людей на следующий этап. Но всё чётко и понятно было только в инструкциях и приказах.
Что такое медсанбат? У него нет ничего ни для радиационного контроля, ни для радиационной терапии. К нам прикомандировали лаборантов и дозиметристов с приборами ДП-5а. Меня назначили руководителем группы из 18 врачей, военных и штатских. Штатские, пять человек, приехали из Днепродзержинска и Днепропетровска. Они вообще не имели представления, что происходит и куда они едут. Кто-то приехал с тонометром, кто-то привёз пробирки для определения общего анализа крови.
Привозят к нам парализованную старушку на носилках. Валенки на ней «светятся», 470 миллирентген. Это очень много. Пытаемся объяснить и валенки отобрать, а она клюкой отбивается. А как её обработать, помыть, во что переодеть?
На людей сыпалась радиоактивная пыль. Чем больше человек контактирует с этим, тем больше проблем. Людей экстренно рассовывали. А что дальше с ними делать?
Где-то 8 мая в район рядом привезли счётчик излучения человека, сокращённо СИЧ. Эта установка даёт информацию о характере изотопов, ареале их распространения в организме. Из наших подопечных отобрали группу детей для обследования. С ними поехал капитан Сергей Бобков. Я попросил коллегу посмотреть, что там считают. Считали щитовидную железу, печень, бедро. Выяснилось, что сложный изотопный состав, с которым мы имеем дело, включает не только йод-131. И что те таблетки, которые мы принимали сами и давали людям, в общем-то бесполезны. Они частично защищали щитовидную железу только от йода-131. Например, кости сразу начинали накапливать радиоактивный стронций с периодом полураспада в несколько десятков лет.
Была масса человеческих трагедий. Беременным женщинам рекомендовали на том сроке, когда это возможно, проводить аборты. Многие категорически отказывались.
Как-то нам привезли сотрудников милиции из зоны оцепления. Тех, что стояли там несколько суток в восьмистах метрах от реактора. Они все уже имели клинику первичной лучевой реакции: слабость, изменения крови.
Инвалиды, старушки — я впервые увидел такие зобы щитовидной железы, каких не встречал за всю свою практику. Происхождение этих зобов никакого отношения к аварии не имело. И никто не знал, что с ними делать дальше. Некоторые сбежали, бросив престарелых родителей.
Эвакуированных размещали по домам, подселяли. Иногда хозяева категорически отказывались брать людей на постой. Боялись радиации. Приходилось селить в школах, клубах. Я тогда заметил: чем беднее семья, тем она отзывчивее.
Местные жители не понимали, что происходит. Натянут на корову полиэтиленовую плёнку, замотают бурёнку с ног до головы, чтобы на кормилицу радиоактивная пыль не садилась, и отправляют на луг пастись, травку кушать. Она и кушает, собирая в себе радиацию, а молоко из-под неё вообще радиоактивный концентрат.