Обидно и то, что некоторые журналисты упрекали исполком в бездействии, в поздней эвакуации. Повторюсь, что мы ничего не решали, мы исполняли указания и в первые дни после аварии, и по расселению, и по компенсации. Что-то делали не так… Но не потому, что были бездушными или безответственными, а потому, что не знали как. Кто нас учил, как вести себя в такой беде? Однако мы знаем людей, а в такой обстановке с каждой семьей нужно разбираться отдельно. Что мы и делали. И опять же не все люди честные, совестливые, есть и такие, что за горло берут… Хотя исполком вины с себя не снимает.
Вот мне случай вспомнился. В Семиходах остались две бабки, родственницы: Варвара Ивановна Горбач, вдова погибшего, и Анна Павловна Ображей. Они за речку убежали, спрятались и жили. Приезжает в конце мая сын Михаил и грозит: вывезите мне мать и тещу, а то буду жаловаться, как вы к людям относитесь. А почему, говорю, ты их бросил, сбежал? А он: а куда бы я их забрал, мне самому было трудно… Не захотела я больше с ним говорить. Зову мужа: давай, Иван Захарович, помогай жене. Поехал с ним, с моим Боярчуком, и Петро Шевчук, юрист наш, что в Янов со мной ездил… И еще двоих мужчин-добровольцев нашли. Подъехали на автобусе к хате, идут в респираторах, костюмах. Бабки во дворе, тут же корова, бычок, свиньи, куры — хозяйничают. Узнали Ивана Захаровича, успокоились, но ехать отказываются. Он им сказал, что Миша за Припятью ждет. Бабкам по восемьдесят лет, а нагрузили по три мешка. Одна как была босиком, так и поехала. Везут их. Бабки плачут. А как узнали, что Миши нет… Привезли их в Лубянку, померяли… И сами грязные, и вещи грязные! Доехали до Полесского. Варке, скорее от страха, плохо стало. Я вызвала «скорую», забрал их главврач. Пролежали они в больнице три недели. Кровь плохая. У Варки, например, лейкоциты один и девять… Но поправились, дело к выписке. Раз даю детям телеграмму — нет ответа. Другой раз — нет. Потом прослышала, что Миша этот ездил живность забирать, а мать с тещей так и не стал искать… Наконец брат приехал и забрал.
Варка квартиру в Ирпене получила. Как встретит, так благодарит: никогда не думала, что буду жива, похудела маленько да ногти с пальцев на ногах послезали, а так ничего, спасибо… Это она говорит. Обулась теперь, а то даже в Припять босиком ходила. А Миша тот так и не отозвался…
Но я отвлеклась, хотя именно этот эпизод вспомнился мне не случайно… После расселения началась выплата компенсации за утраченное имущество. И здесь все очень сложно. И здесь много жалоб и справедливых, и несправедливых — от тех, кто обманом получил деньги, урвал у государства. И по выплате компенсации опыта в стране нет. Такой нюанс, например: одни проработали лет сорок, вдвоем, и получили семь тысяч, другие, тоже вдвоем, ничего не имели и жили в общежитии, а получили тоже семь тысяч. Думаю, что это неверно. Было опять же много переплат. Почему? Написал человек заявление, ждет. Проходит месяц, другой, третий. Нет денег. Пишет вторично. У нас десятки тысяч заявлений — найти непросто. Притом люди сменяются постоянно, уже прикомандированные работали. Только научатся — уезжать надо, на смену — новые. А люди торопят: идет зима — нужно купить одежду, получили жилье — нужно купить от мебели до иголки и ниток. А мы повторное заявление посылали на оплату. А там и первое находилось. Не все получали по два раза, многие понимали, что это ошибка, сообщали или сразу возвращали деньги. Но есть и хапуги. Однако мы сейчас все незаконные деньги возвращаем: было свыше 700 тысяч переплаты, сейчас три десятка тысяч осталось вернуть. Помогают нам админорганы, прокуратура. Вот, например, бывший секретарь комитета комсомола управления строительства… Жил в общежитии один, жена училась и жила в Киеве. А он подал заявление на себя и жену. Пришлось незаконно взятое у государства и людей вернуть… Со всех концов страны перечисляли на счет 904 люди свои трудовые, честные деньги — не должны они лежать в кармане у проходимцев и лгунов. А их, к сожалению, немало…