«Красивый парень, — невольно поджалась Соня. — Похож на… Нет, об этом лучше не думать! Если буду долго на него смотреть, я точно с ума сойду! Пусть убирается отсюда!»
— Я ничего не хочу рассказывать! — сказала она вслух. — Вас здесь слишком много!
Оперуполномоченный приподнялся со стула.
— Что ж… Я могу поговорить с Александром Сергеевичем потом.
— Нет! — вздрогнула Соня. — Вы останьтесь! Именно вы! Я хочу, чтобы милиция все знала!
— Мне уйти? — неприятно усмехнулась Валерия.
— И ты останься. Я хочу доказать, что ты врешь. Ладно, оставайтесь все. Я буду говорить. Иначе от нее не избавиться. От так называемой сестрицы.
— С самого начала не надо было капризничать, — вздохнул Анатолий Борисович. — Столько людей хотят вам помочь, Соня. А вы упрямитесь.
— Хорошо. Пусть он спрашивает.
Красивый молодой врач удовлетворенно кивнул и спросил:
— Может быть, вы ляжете на кушетку, Софья?
— Это еще зачем?
— Так вам будет удобнее говорить.
— Оставьте эти ваши психотерапевтические приемчики. Я не больна. И нет у меня никаких проблем. Ни маний, ни фобий, ни депрессий. И с головой все в порядке. Я прекрасно помню все. От первого до последнего дня. Проверьте лучше ее нормальность. — Соня со злостью посмотрела на Валерию.
— Итак, — начал врач, — Вы утверждаете, что родились в тысяча девятьсот семьдесят девятом году?
— Да. Первого июня.
— Валерия Алексеевна?
— Шестого июня тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.
— Врешь! Ты это придумала! Я говорю правду! Я!
— Софья, ваши слова никто не подвергает сомнению. Не надо так кричать. Мы пока просто сопоставляем факты.
— Сопоставляйте… Первого июня тысяча девятьсот семьдесят девятого. В городе Москве, а не в какой-то там дыре! Чтобы я родилась в глухой дыре! Я! Соня Летичевская! Выросшая в любви и достатке! У меня все было! Все! А сейчас у меня миллионы!
— Валерия Алексеевна?
— Мы никогда не жили богато. Несколько лет просто-напросто отчаянно нуждались.
— Ну, ты даешь! Врушка!
— Софья, давайте вернемся к вашему детству.
— Я повторяю, что родилась в городе Москве. Мама говорит, что в тот день с самого утра шел дождь. Было сумрачно и прохладно. Я родилась в половине первого, и в этот момент тучи разошлись, выглянуло солнце, и она улыбнулась. Хотя роды были тяжелые…
— …роды были тяжелые. Маму увезли в больницу ночью, когда схватки, начавшиеся с вечера, усилились. Рожала она во второй раз, мне к тому моменту исполнилось одиннадцать лет. И я все прекрасно помню. Потому что так ждала именно сестренку! Мама говорит, что родилась она в девять часов утра. Светило солнце, а потом внезапно пошел дождь. Ее привезли из роддома спустя несколько дней. Она была такая крохотная! И такая хорошенькая!
— У меня никогда не было старшей сестры. Родители поженились за три месяца до моего рождения, я нашла свидетельство о браке, когда мне было десять лет. Прекрасно помню, что даже расплакалась. Выходит, это я заставила их пожениться! Я!
— Они любили друг друга. К сожалению, расстались, после того как прожили вместе тринадцать лет. Несчастливое число. Мы остались втроем: я, мама и Соня. Тогда-то и стали отчаянно нуждаться. Алиментов не было. Потом отец стал присылать деньги. Но спустя много лет он вернулся в семью. Правда, мама к тому времени уже тяжело болела. Столько было пролито слез… Она умерла…
— Она умерла. Тяжело болела. Последнее время я ее не видела, только разговаривала по телефону. Но я звонила ей часто! Каждую неделю, клянусь! Она была такая красивая! И папа…
— Папа был очень красивый. Даже когда ему было пятьдесят с лишком, на него заглядывались молодые женщины. В молодости у него были кудрявые волосы. Кудрявые светлые волосы. Он был похож на поэта Сергея Есенина. Но при этом высок ростом и в плечах широкий. У него были синие глаза. Удивительно яркие синие глаза. Говорят, что я на него похожа. Цветом глаз, цветом волос.
— Софья? Что с вами? Почему вы молчите?
— Я, кажется, схожу с ума… Нет, не может быть! Она просто видела старые фотографии! Она листала мамины альбомы!
— Валерия Алексеевна, ваша мать умерла. А отец? Жив?
— Он погиб. Несчастный случай. Утонул в реке. Он стал много пить последнее время. И…
— Господи! Папа умер!
— Соня? Что с вами?!
— Папа умер! А-а-а!
— Вот видите, я же вам говорила! У нее начинается это, едва речь заходит об отце! Именно после его гибели Соня подсела на наркотики!
— Я осталась совсем одна! Никого! Господи, как же мне одиноко! У меня все отобрали! Все! Теперь еще и это!
— Ну что, Александр Сергеевич?
— Ей надо успокоиться. Софья, вы в состоянии продолжить? Или мы прервемся?
— Я хочу полежать. Почему мне никто не сказал?
— О чем?
— О том, что отец умер? Она знала?
— Кто она?
— Мама. Мама знала?
— Сонечка, мама умерла задолго до этого.
— Я уже ничего не понимаю. Ничего. Хочу лечь.
— Хорошо, — кивнул врач. — Для первого раза достаточно, пусть вернется в палату. Анатолий Борисович, думаю, что успокоительное ей просто необходимо.
— Я уже дал медсестре указания.
— Что вы со мной делаете! — неожиданно закричала Соня. — Я не хочу так жить! Не хочу! Верните меня на место! Это насилие!
— Соня, либо вы успокоитесь, либо мы вызовем…
— Да слышала уже! Вызывайте, кого хотите! Даже милиция с ней заодно!
— Соня, вы пойдете в палату?
— Пойду!
— Ольга Петровна, — позвал медсестру главврач, проследите. Я сейчас приду.
Сопровождаемая санитаркой и медсестрой Соня вышла из кабинета. Было слышно, как, идя по коридору, она продолжала произносить какие-то бессвязные угрозы.
— Ну что, Саша? — спросил главврач у молодого коллеги, едва только крики в коридоре затихли.
— А что тут можно сказать? На лицо явные отклонения от нормы. Она заменяет понятия прямо противоположными. Когда родилась — светило солнце, значит, шел дождь. Жили бедно, утверждает, что жили в достатке. Папа был красивый, значит, мама была красавицей — замена папы на маму. Семьдесят восьмой на семьдесят девятый. Эта замена весьма странная. А цель всего этого: забыть, что отец умер. Именно отец, к которому Соня, судя по всему, была сильно привязана. После его смерти даже стала употреблять наркотики. Так, Валерия Алексеевна?
— Да.
— И каков диагноз, Саша?
— Диагноз пока поставить трудно.
— Амнезия?
— Она все прекрасно помнит. Просто боится воспоминаний. На лицо агрессия, бессвязные угрозы, ненависть к старшей сестре. Причина, судя по всему, ревность. Ревность к отцу. На которого сестра очень похожа. Настойчивое требование вызвать милицию, привлечь к ответственности старшую сестру… Это уже похоже на паранойю. Я бы очень осторожно сказал так: предположительно у девушки развилась параноидальная шизофрения. Как и большинство шизофреников, она категорически отрицает, что больна.
— Что ж, значит, я был прав, — сказал главврач. — Но вы не расстраивайтесь, Валерия Алексеевна. Я отойду минут на десять, проконтролирую. Потом, Саша, договорим. Случай чрезвычайно интересный. Как думаешь, это последствия травмы головы, или резкого прекращения приема наркотиков? Или и того, и другого? А может, у нее были отклонения еще в раннем детстве? Ладно, потом.
Когда главврач покинул кабинет, наконец, подал голос и оперуполномоченный:
— Значит, Софья Алексеевна Летичевская недееспособна? Правильно я понял?
— На данный момент да. Не вполне отвечает за свои действия и поступки.
— Как человек, мало что понимающий в медицине, смотрел я на это дело и думал — дай бог терпения старшей сестре. Я бы определил ее на принудительное лечение, вашу Соню. — Валентин Сергеевич сочувственно вздохнул. — Значит, заявление от нее мы принимать не обязаны. А как насчет наезда, Валерия Алексеевна?