— Я боюсь только одного, — пожаловалась Валерия, — что она сбежит из больницы и с гипсом на обеих руках. Вы уж за ней присматривайте.
— Не беспокойтесь, — утешил ее Анатолий Борисович. — Мы Соню не оставим.
Оперуполномоченный, покачав головой, подобрал с пола факс и, сопя, сложил его, чтобы упрятать обратно в папку.
— Хочу поговорить со следователем, когда тот приедет. Мне подпольный притон, в котором ее держали, покоя не дает. Может, вместе выйдем на след? Какую-то информацию он ведь собрал? Вы тут дальше без меня, я у вас потом справлюсь, Александр Сергеевич.
— Конечно, конечно!
— Я тоже поеду, — сказала Валерия после того как оперуполномоченный вышел из кабинета. — Неприятно все это. Честно сказать, мне не хотелось бы копаться в грязном белье. Как подумаю, что моя родная сестра, в каком-то притоне… — Не удержавшись, она всхлипнула. Иногда заиграешься так, что начинаешь верить в то, чего на самом деле никогда не существовало. Когда Валерия чувствовала вдохновение, она сама себе верила. Непритворно. Вот и сейчас всхлипнула, потом словно бы постаралась взять себя в руки: — Всего хорошего, Анатолий Борисович. До завтра. Саша, вы меня проводите?
— Конечно! Я хотел кое-что у вас выяснить.
На крыльце Валерия сделала вид, что у нее закружилась голова, и оперлась на его руку. Потом пожаловалась: — Мне все это тяжело дается. Слишком тяжело. Но привезти Соню в родной город в таком состоянии я не могу. Не имею права. Чтобы все узнали… — Она снова всхлипнула. — Нет, пусть лучше здесь.
— Я хотел вам позвонить, — замялся молодой врач. — И вчера, и… И позавчера. Но подумал — удобно ли?
— Что, удобно? Приехать ко мне? Но ведь мы же хотели поговорить о Соне. — И вдруг, неожиданно для себя, сказала: — Послушайте, вы не могли бы снять белый халат?
— Что?
— Халат.
— Да, конечно, — растерялся Саша и стал расстегивать пуговицы.
— Вот так гораздо лучше, — удовлетворенно заметила Валерия, когда он повесил халат на перила крыльца, и облегченно вздохнула.
Они стояли напротив друг друга, ярко светило солнце, а Валерия знала, что глаза у нее синие, удивительно синие, такие же, как у отца. Будучи маленькой девочкой, она столько раз смотрела в них, словно зачарованная, и удивлялась: какой же необыкновенный, яркий цвет! Пока не поняла, что и у нее такие же. И стала чаще смотреться в зеркало.
Сейчас она посмотрела смущенному доктору прямо в глаза и, улыбнулась:
— Может быть, пройдем в садик?
Крохотный садик примыкал вплотную к зданию больницы. За разбитыми там клумбами тщательно ухаживала тетя Тоня. Сидя на деревянной скамейке можно было любоваться разноцветными астрами и пышными георгинами, похожими на меховые помпоны домашних тапочек. Больные ушли на обед, потом в расписании стоял тихий час, и в садике никого не было. Ветер то затихал, то налетал порывами. Валерия все еще не отпускала руку Александра Сергеевича.
— Скоро осень, — вздохнула она. — Не люблю осень.
— Осень тоже хорошо, — осторожно заметил он.
— Красивая у вас рука. Почти женская. У мужчин редко бывают такие руки. Такие чувствительные. Вам надо было стать хирургом.
— Я и хотел. Но получилось по-другому.
— Саша, вы не женаты?
— Нет. А почему вы спросили?
— Уж, конечно, не просто так! — Неожиданно она начала терять терпение. Игра затягивалась. Давно бы уже мог догадаться, к чему эта прогулка в больничный садик и весь этот разговор. — Вы мне нравитесь. Это что, для вас открытие? Что вы нравитесь женщинам?
— Нет, наверное.
— Тогда почему? Почему вы так себя ведете?
— То есть?
— Роль заботливого родителя — не ваша роль. Приезжайте ко мне завтра. Или сегодня. Когда хотите. Хотите, будем говорить о Соне. Хотите, о чем-нибудь другом. Хотите, вина выпьем. Вы вино пьете?
— Иногда.
— Ну вот, видите! Надо расслабляться. Среди ваших психов, должно быть, свихнуться можно.
— Есть такое.
— Как же вы осторожничаете! Я вам не нравлюсь?
— Нравитесь. Вообще-то, романы с пациентками…
— А я не ваша пациентка. Сестра пациентки. Ну, не хотите приезжать, не приезжайте.
— Хочу.
«Ну, наконец-то! Беда с этими врачами! Никак не расстанется с белым халатом!»
— Я одна в этом городе. Вы — первый симпатичный мужчина, которого я встретила. Мужчина, с которым мне хотелось бы… Да, закрутить роман. Это вас ни к чему не обязывает. Я вполне могу управляться со своими эмоциями. Что-то не так говорю?
— Все в порядке. Просто неожиданно.
— Что неожиданно? Что женщина прямо говорит о том, чего хочет? А у меня нет времени на кокетство. И привычки такой нет. Хотите — пойдем дальше. Я прямо скажу, как хочу провести завтрашний вечер.
— Не надо, я понял.
— Ну вот и хорошо.
Валерия посмотрела на астры, цветущие на клумбе. С цветником связано одно из самых неприятных воспоминания в ее жизни. От которого бросает в дрожь. Опять начинается! Надо скорее отсюда уходить…
— У вас синие глаза.
— Что?
— Удивительные глаза! Такие яркие…
— Я знаю.
— Вы все про себя знаете?
— Почти. Ладно, я поеду. — Валерия поднялась со скамейки.
— Я позвоню вам. Перед тем, как приехать.
— Чтобы я была в курсе того, что вы не передумали? — усмехнулась Валерия. — И почему мы с вами до сих пор не перешли на ты?
— Не знаю.
— Не провожай меня до машины. Не надо. Позвони.
Она пошла в сторону ворот, а врач еще какое-то время сидел на лавочке в недоумении. Странная женщина! С одной стороны, такая разумная, осторожная, расчетливая, а с другой, такая импульсивная! И откровенная. Похожа на омут в тихой спокойной реке. Только-только дно ощущалось под ногами, и вдруг — провал, глубина и — водоворот. Глаза у нее яркие, синие, а что в них, понять невозможно. Они обжигают, словно ледяная вода. Но потом вдруг принимаются ласкать. Во всяком случае, в одном Валерия права: она не его пациентка. И лечить ее не надо. Надо приехать к ней домой, выпить вина, поговорить о Соне. Или не о Соне. Интересно, а какая ее любимая сказка?
ЧАСЫ ТАК И НЕ ПРОБИЛИ ПОЛНОЧЬ
…Она расставила тарелки на столе, разложила столовые приборы, посередине водрузила уродливый подсвечник, который нашла у хозяев квартиры в кухонном шкафу, погасила свет, зажгла сразу три свечи и стала ждать. Она делала это уже во второй раз. Вчера вечером он не позвонил. И не пришел.
Валерия смотрела на зажженные свечи и мысленно разговаривала с тем, кого ждала. Это было похоже на заклинания, которые произносит шаман. В них нет никакого смысла, только сила чувства. Главное, душу вложить, и слепую веру в то, что ты это можешь. В детстве Валерия так же выпрашивала, чтобы родители купили понравившуюся игрушку. Разговаривая с ними по ночам, когда те спали. Помогало? Она была уверена, что да. Потому что потом таким же образом выпросила любовь. А теперь надеялась выпросить счастье. В приложение к этой любви. Не получалось? Она была уверена, что просто не знает, чего именно просить. Как выглядит та самая игрушка? Как выглядит счастье?
Валерия Летичевская смотрела на три зажженные свечи, пыталась это представить. И видела трехэтажный особняк из белого кирпича, просторный холл, портрет в спальне… В середине стола рогатый уродливый подсвечник… И впервые почувствовала смутную тоску, ее рождение, первый вздох… Ей предстоит пережить что-то ужасное… Но — прочь. Дурные мысли и дурные предчувствия. Она давно уже научилась с этим справляться. «Я приворожила любимого мужчину. Я могу. И сейчас могу. Если три раза сделать это, то все получится. Надо только представить, что он все слышит. И говорить, говорить, говорить…»
Когда раздался телефонный звонок, она улыбнулась. Ну, наконец-то!
— Я слушаю.
— Еще не поздно?
— Для чего?
— Для того, чтобы к тебе приехать? Извини, вчера был занят. Как Соня?