— Вы что, скрыли этот факт от Королевой?
— Поймите, это был наш единственный шанс! Мой и Сонин. Я любила ее. Свою младшую сестру. Несмотря ни на что. А та женщина… Она была так богата! А ее второй муж стар. Я надеялась, что нам с Соней что-нибудь достанется. Вернее, отцу, но, в сущности, нам, как его наследницам. Нам с Соней так хотелось жить в Москве… Очень хотелось. У нее были такие способности к языкам! Я научилась подделывать папин почерк. Это было несложно. Получалось, может быть, не слишком похоже, но она верила. Потому что письма были… Хорошими. Ей этого не хватало. Любви. А когда умер второй муж и эта женщина получила огромное наследство… К тому же выяснилось потом, что она тяжело больна… Да, я продолжала переписку.
— Значит, это вы всячески оттягивали момент нежной встречи, а не Анна Павловна?
— Ну и что? Я поддерживала в ней надежду.
— Тогда вы думали, что между огромным наследством и вами стоит только ваша сводная сестра, Соня Летичевская, которая постоянно проживает за границей.
— А разве не так? То есть…
— Вы сбросили со счетов Павла Мошкина, а зря.
— Что вы хотите этим сказать? — насторожилась Валерия.
— Вот копия свидетельства о браке. Ознакомьтесь.
Она взяла документ, внимательно перечитала. Один раз, потом другой. Свидетельство о заключении брака между гражданкой Королевой Анной Павловной и гражданином…
— Вам знаком этот документ, Валерия Алексеевна?
— Где вы его нашли?
— В доме у Мошкина. Я не оговорился: в доме, принадлежащем Павлу Петровичу Мошкину. Потому что все свое недвижимое имущество после заключения брака Анна Павловна Королева перевела на него. Оформила дарственную.
— Не может этого быть! — У нее даже в глазах потемнело. Как же так?
— Для вас это сюрприз, Валерия Алексеевна? Или вы об этом знали?
— Я…
Такого удара она не ожидала. Комната начала стремительно сужаться, пока непревратилась в блестящую крохотную точку, которая сверкнула перед глазами и исчезла. Валерия на минуту потеряла сознание. Очнулась, когда под нос кто-то сунул ампулу с нашатырным спиртом. Открыла глаза — Валентин.
— Часто с вами случаются обмороки, Валерия Алексеевна? — участливо спросил следователь по особо важным делам.
— В юности. Перед… Это неважно.
— А мне сдается, что важно. Вы как? В порядке?
— Да. — Комната теперь была похожа на фотографию, которую она проявляла. Контуры проступали все четче, только свет, поступающий в окно, казался красным. В этой красной комнате продолжались ее мучения. Следователь, постучав пальцем по столу, после краткой паузы сказал:
— Тогда продолжим. Мошкин, нашедший вашу переписку после смерти жены, тут же отбил телеграмму. Скончалась, мол. В завещании не упомянуты. Мы нашли квитанцию в ящике письменного стола. Подняли документы, выяснили текст телеграммы. Пока вы были в отъезде, Валерия Алексеевна, много воды утекло. Мы хорошо поработали. Я вам расскажу, как было дело. Телеграмму вы получили, и сестра ваша объявилась. Ехали вы не к ней, а к Мошкину. Решили выяснить отношения. Потому что насчет дарственной на имущество были не в курсе. Теперь рассмотрим вариант: имущество после смерти вдовы делится на две равные части. Половина мужу, половина дочери. При отсутствии завещания. Если дочь умирает, кто наследует после нее? Ближайшие родственники. А родственников у Сони Летичевской — младшей… Улавливаете? Две сводные сестры. И вы решили свою родную сестру, наркоманку со стажем, упрятать в психушку, сводную убить, тогда все достается вам. Логично? Вполне. Вы приезжаете, но поскольку на дворе ранее утро, хозяин еще спит, решаете найти дом, указанный в телеграмме младшей сестрой. Она тоже фигура не последняя в ваших планах. И тут… Ее сбивают на ваших глазах. Роковая случайность. Вы отвозите Соню в больницу, потом едете объясняться с Мошкиным. И узнаете убийственную для себя вещь. Королева оформила дарственную на своего мужа! Особняк стоимостью в полмиллиона долларов! Это, считая картины, драгоценности и антиквариат, которые в нем находились. Бешеные деньги!
— Я ничего не знала о заключении брака… — пробормотала она.
— Что? Громче говорите!
— Я не знала, что они поженились… Ничего не знала…
— А свидетельство о заключении брака? Подлинник? Где он?
Она тут же вспомнила «Бесов». Надо было и в этой книге проверить. Но не смогла.
— Не знаю.
— Значит, Мошкин всего-навсего сообщил вам, что является законным мужем? Вернее, теперь уже вдовцом?
— Нет! Не было этого!
— Валерия Алексеевна, все было вот так, как сейчас. В этом кабинете, десять минут назад. Краткая потеря сознания. Помрачение рассудка. Чем вы его ударили?
— Нет! Я не убивала!
— Так же, как потом с Соней. Вы ведь не помните, как били ее по голове бронзовым подсвечником?
— Нет!
— Но били же! Факты, Валерия Алексеевна. Мы сейчас снимем у вас отпечатки пальцев. На подсвечнике четкие отпечатки. Может быть, вы пока вспомните, куда дели труп?
— Какой труп?
— Мошкина.
— Я… Не помню, чтобы била ее подсвечником по голове. Ради Бога! Только не надо про эти подсвечники! Не хочу…
— А что вы вообще помните?
— Мне нехорошо.
— Симуляция? — Следователь переглянулся с оперуполномоченным. Тот пожал плечами. — Валерия Алексеевна, мы вынуждены сделать обыск у вас на квартире. Вот постановление.
Она вздрогнула. Найдут… А что, собственно, найдут?
— Как хотите.
— Вам вызвать врача?
— Нет, не надо.
— Поймите вы, все, что я сейчас делаю, в ваших же интересах. Если судебно-психиатрическая экспертиза даст положительное заключение, признает вас больной, то в ваших действиях нет состава преступления. Но труп Мошкина надо найти. И дело закрыть. Убиты два человека. Причем, убийство Сони Летичевской вызвало толки. Обыватели напуганы. Ходят слухи, что по коттеджным поселкам, где живут люди весьма состоятельные, гуляет кровавый маньяк. Мы должны доказать, что это были вы, Валерия Алексеевна. Так сказать, успокоить общественность. А вы в свою очередь должны нам помочь.
— Помочь? — Но я действительно не помню. Я не могу признаться в том, чего не помню. Не хочу.
— Ну хорошо. Товарищи офицеры, как? Едем делать обыск?
— Послушайте… Если там ничего не найдут, меня отпустят?
— Вы задержаны на трое суток, Валерия Алексеевна. А там будет видно.
— Сами вы маньяки!
— Что?
— Я не хочу в камеру, слышите вы? Не хочу!
— Поехали делать обыск, — вздохнул следователь. — Тяжелый случай.
…Она никак не могла понять: когда, в какой момент времени потеряла над собой контроль? Ведь все, в чем обвинял ее следователь, вполне может оказаться правдой. Она действительно не помнила теперь, как все было. Где именно сбили Соню? Виделась ли с Мошкиным? Что на самом деле произошло в то роковое утро?
В машине молчали. Валерии казалось, что этот день она не переживет. Надо было попросить, чтобы пригласили врача. Но теперь уже поздно. Пусть все идет, как идет. Когда подъехали к дому, Валентин попросил следователя:
— Может, снимем с нее наручники? Женщина все-таки. У подъезда люди сидят.
Валерия жалко усмехнулась:
— Мне все равно. Не перед кем стесняться.
Но следователь кивнул сидящему рядом с ней охраннику:
— Сними.
Она вылезла из машины, разминая затекшие руки. Дело шло к вечеру, только что прошел дождь, и сентябрьские сумерки облепляли тело, словно влажные простыни. Валерия почувствовала себя больной. Сидящие у подъезда старушки переглянулись. Милиция? Что случилось?
— Гражданки, вы не могли бы пройти с нами? — обратился к ним следователь. — Понятыми будете.
Та, что постарше, охнула:
— Али убили кого?
— Обыск будем делать у этой гражданки, — кивнул следователь на Валерию. — Пройдемте.
Обе старушки засеменили в подъезд. Когда Валерия отперла дверь и первой вошла в квартиру, следователь спросил:
— Я обязан поинтересоваться у вас, не хотите ли вы добровольно сделать признание или заявить о вещах, хранение которых в доме является противозаконным?