— Позволь представиться, — его губы расходятся в улыбке, обнажая острые клыки, и впервые я слышу его голос, до этого звучавший напрямую в моей голове. — Сын Утреннего Солнца. Люцифер, как зовут меня в мире людей.
— От чего-то знакомство с Дьяволом меня не сильно удивляет… — признаюсь я. — Честно говоря, когда я первый раз увидела аморфа, я удивилась и испугалась куда сильнее.
— Ты и не должна бояться, ведь ты — такая же как я…
Я любуюсь лучами солнца, скрывающегося в тучах, и слушаю мягкий вкрадчивый голос Люцифера, так контрастирующий с его свирепой внешностью. Прочем, я уверена, что при желании он может огласить мир громогласным басом, или обратиться в прекрасного принца. Если это сон, или предсмертный бред, то пусть он продолжается — я благодарна этому сну уже за то, что он позволил мне вновь погреться в лучах солнца, поднявшись над тучами. Взглянуть на голубое небо, окрашивающееся в багряные закатные тона.
— Бог — есть любовь, говорит людская библия, но люди не могли понять того, что Богу присущи и боязнь одиночества, и некоторое тщеславие. Чтобы избавиться от одиночества ОН создал нас, ангелов, первым из которых был я. А чтобы утолить свою жажду тщеславия, ОН создал людей…
— Какой он? — спрашиваю я. — Бог…
— Безграничный. — без тени сомнения отвечает Люцифер. — Точнее я не смогу тебе сказать. У людей есть границы, у тебя, и даже у меня они есть… ОН же был безграничным и всеобъемлющим. ОН был во всем, в каждой песчинке этой Вселенной… Вселенной, которую создал, а потом оставил.
— Ты говоришь, что он ушел… Почему?
— Из-за людей. Я был против них в тот миг, когда первая обезьяна, ведомая ЕГО рукой, взяла в руки берцовую кость антилопы. Я говорил, что эти существа будут неблагодарными и черствыми, и этими словами разгневал ЕГО. И ОН отправил меня в этот мир, чтобы следить за людьми, испытывать их на прочность, на веру и душу. Я был ЕГО глазами, и со временем Он увидел то, что я видел с самого начала. В душах людей Он увидел Безмолвие, которое они должны были сотворить, овладев силой, доступной ранее лишь ЕМУ… И поняв это он ушел в другой мир, в другую Вселенную, чтобы там начать все с начала.
— А почему остался ты?
Люцифер усмехается, и в его глазах отражается тоска.
— И Бог может быть пристрастным. Я был свидетелем ЕГО ошибки, был тем, кто увидел ее и доказал. И Он подарил мне этот мир, бросив меня здесь одного. Эта Вселенная давно уже лишена Бога, и править в ней остался лишь я.
— Как давно? — тихо спрашиваю я.
— Ты не поймешь. Для нас время течет не так, как для людей, или для тебя. Скоро и ты привыкнешь измерять время не часами, а самим временем, научишься ощущать его ток.
— Но по людским меркам, как давно ОН ушел?
— Тысячелетие, или, возможно, даже не одно…
Его слова острым ножом входят в мою душу. Тысячелетия в нашем мире не существовало Бога, в которого верили, которому поклонялись, во имя которого развязывали кровопролитные войны. Все зря! И над всем этим гордо восседал на троне Люцифер, наслаждающийся агонией человечества, и проклинающий род людской, виня его в своем изгнании.
— А кто же тогда я? — решаюсь я на самый главный вопрос. — Эзук считал меня новым мессией…
— Ты и есть мессия, но не в его понимании. Ты не ЕГО дочь — моя.
— Если Он мог создать мир, населив его теми, кто будет поклоняться ему, — подхватываю я, — То почему бы этого не сделать тебе?
— Почти так… Только мне не нужны люди, воздающие мне хвалу — им никогда не понять меня.
— Тогда кто же? — рефлекторно спрашиваю я, хотя ответ очевиден.
— Спутник. Тот, кто разделит со мной властвование над этим миром, обращенным в Безмолвие.
— И ты создал бегунов… — все становится таким простым и очевидным, кажущимся прозрачным с первого взгляда. — Но почему я одна? Ведь нас было много, и, наверняка, подобные мне есть во многих городах.
— Подобных тебе нет, Ира… Не всякий бегун способен осознать, кем он является. Быть Люцифером — вовсе не означает быть олицетворением зла. Мне не нужно было искушать людей, как обо мне написано в Библии — они и сами без труда находили искушение. Мне не нужно было сбрасывать на землю сотни звезд — люди сами сделали это…
— Быть Люцифером, значит быть свободным… — заканчиваю я. — Свободным и одиноким, не так ли?
— Теперь — нет. — отвечает он. — И, быть может, не ты последняя, кто осознает свое предназначение. Есть один бегун в Англии, на которого я возлагаю большие надежды…
Мы стоим на черных облаках, любуясь последними отблесками света заходящего солнца, и я чувствую тяжелый взгляд Люцифера на своей спине. Он изучает меня… Все то, через что я прошла за последние дни — это лишь начало теста, я уверена… Меня ждет что-то еще, но вот что… Впрочем, я уверена, что смогу пройти через любые испытания, которые он предложит мне — я уже ощущаю себя Дьяволом.
— Скажи, Люцифер, — говорю я, — А там, в Англии, сейчас, ведь, день? Я имею в виду, над облаками?
— Да. — кивает он.
— Может быть тогда ты покажешь мне этого бегуна, или как его зовут там, на туманном Альбионе?
— Deathsader…
— Что-то вроде «Смертельный крестоносец»? — перевожу я на русский.
— Мне больше нравится «Смертоносец».
Последний лучик солнца пробивается сквозь тучи, а затем исчезает и он, погружая мир над облаками в привычную мне темноту.
— Ну так что, — говорит Люцифер, распахивая крылья, — Летим?
— Летим. — соглашаюсь я, тут же ощущая непривычную тяжесть за спиной. Оказывается, достаточно пожелать себе крылья, чтобы они появились. — Только мне будет немного сложно управляться с парой лишних конечностей у меня за спиной. Видишь ли, никогда раньше не летала…
— Научишься. — усмехается Люцифер, — И этому, и еще много чему…
И мы летим за солнцем, разгоняя тучи взмахами крыльев…
Май — ноябрь 2004 года.
МИЛЫЕ БЕСЫ
В нашей фантастике нетрудно отыскать примеры романтизации сатаны и присных его. В одном из рассказов Святослава Логинова перед нами предстает настоящий джентльмен, в «Черной книге Арды» — толкинизированная версия, у Людмилы Козинец в романе «Три сезона мейстры» — очень неоднозначная личность, на которую и достойным людям поработать не грех... Многие любители фантастики с прохладцей относятся к таким причудам. Но кое-кто готов простить оправдание зла за превосходное художественное качество, интересные идеи и т. п. Автор этих строк в подобных вопросах настроен непримиримо, однако может понять поклонников «очаровательной тьмы».
В исполнении Кирилла Кудряшова нечисть бесконечно далека от величественного Мальдорора или врубелевского демона. Ядерная война, на земле — истинный кошмар, доживают век редкие анклавы вроде завода под Новосибирском. Меж людей рождается новая раса каннибалов. Они, конечно, жутковаты — зато такие сильные, такие свободные! И хилые глупые человечишки инстинктивно ненавидят столь замечательных существ. А те по недомыслию и по привычке служат людишкам — до поры до времени. Ближе к финалу их, разумеется, подло предают, получая в ответ кровавую мстю. Из большой бойни, как из перевертыша крестильной купели, выходит очень перспективная дама, освободившаяся от любых связей с людьми. К ней приходит чарующий супербес Люцифер и просвещает: ты такая же, как я, ты будешь мне отличной спутницей...
Думается, правы были Евгений Лукин и Далия Трускиновская, когда говорили: слишком много в стране накопилось гремучей смеси гнева и бессилия, слишком многим просится в руки тяжелая убивалка, они бы мстили кому ни попадя за всю свою жизнь... Вот и рождаются из крепко запечатанной ярости неуловимые черные мстители, душегубы, овеянные романтикой. Да тут еще и стиль подкачал: четыре «что» на абзац из пяти строк — явный перебор...
Итог: тем, кто коллекционирует дьяволиаду, книга может пригодиться, прочим же она ни к чему.