– Глаш, выбирайся, мне Лешка звонил. Иванов всех на даче у себя собирает.
– Да ну! Как мы припремся без подарка?
– Я тебя умоляю! Какие подарки? Кто их тащит на вписку?
– Даш, я не собиралась никуда. Краситься надо.
– Да ты и так у нас красотка! Одевайся! Заскочу через двадцать минут.
Действительно, было бы для кого марафет наводить. Соколова все равно на Игоре повиснет и шагу ему ступить без себя не даст. Новые джинсы, худи, высокий хвост – вот и весь лук для пати. Сойдет.
– Мам, я к Дашке! – кричу я, выходя в подъезд.
Мама и бабушка закрылись на кухне и что-то выясняют. Вроде и не ругаются, но что-то убедительно друг другу доказывают. Не стала влезать в разговор. Позвоню им потом, все равно я ненадолго – не до ночи.
***
Совсем стемнело, когда мы с Дашкой добрались до пригорода. Дом Ивановых нам долго искать не приходится: музыка громыхает на весь дачный поселок. Замерзнуть не успеваем, но ночь обещает быть особо морозной, виджет на телефоне уже сейчас показывает минус девятнадцать. Сильные температурные перепады мало кому идут на пользу, у мамы часто болит голова в такие дни. Вот и ответ на ее неадекватное поведение сегодня: мигрень. А я уже конспирологические схемы настроила.
Просторный, трехэтажный коттедж назвать дачей не поворачивается язык. Не Рублевка, конечно, но и не садовое товарищество, как мы с Фроловой ожидали увидеть. Даже не думали, что родители Игоря настолько обеспеченные люди.
Открыв рты, мы в восторге оглядываемся по сторонам. Главный дом, дорожки, беседки, другие постройки и деревья переливаются огнями – после праздников еще не убрали иллюминацию.
– А Игорь-то у нас мажор, – тихо протягивает Дашка. – А с виду и не скажешь…
– Умело шифруется, – соглашаюсь я.
Вот тебе и одноклассник… Кем у него были родители? На память приходит, что отец – адвокат. Но настолько успешный?
От созерцания окрестностей нас отвлекает Muse на рингтоне. Мама легка на помине. И как с ней говорить в таком шуме? Сразу поймет, что я не у Дашки, а потом весь мозг проест, что не предупредила ее, что уехала далеко, да еще на такое мероприятие. Сбрасываю звонок и пишу сообщение, что мы с Фроловой на кассе в супермаркете, перезвоню позже.
Заходим внутрь: дверь не заперта, как и кованые ворота на заборе. Желающих подработать швейцаром на гулянке не наблюдается. Как ни странно, внутри музыка играет тише – колонки, видимо, выходят на улицу. А что, пусть все соседи знают – у Ивановых вписка. Благо соседей не так много: зима и новогодние каникулы закончились.
Виновника торжества не видно, как и Соколовой. Только танцующая, орущая толпа, уже навеселе. Многих я не знаю даже в лицо. «Наших», с потока, тут раз-два и обчелся. Как в американских фильмах: у вас вечеринка? Тогда мы идем к вам! Осталось только разнести к чертям эту роскошную дачу да нарваться на полицию, чтобы уж совсем было аутентично.
– Интересненько, – кивает мне Дашка на ругающуюся у панорамного окна парочку. Предмет ее воздыхания, Титов, выясняет отношения со своей девушкой. Невезучие мы с ней: влюбляемся в вечно занятых парней.
– Давай, раздеваемся и вливаемся в коллектив. – Подруга довольно улыбается. – Потусуемся здесь рядом.
– Ты что, будешь следить за ним? – таращу в недоумении глаза на Фролову.
– Ну а что, –Дашка засовывает шапку в рукав куртки, – она свалит, а я тут как тут.
Ухмыляюсь и качаю головой. Ее дело. Пусть берет нахрапом, если хочет. Наверное, так и нужно: не ждать милостей от природы, а брать дело в свои руки. Не сидеть, как я взаперти, в ожидании Иванушки-дурачка на Сивке-Бурке.
Пробираемся сквозь толпу в просторную гардеробную. Там навалено столько курток, пальто и прочей верхней одежды, вперемешку, что становится ясно: потом мы свои вещи не откопаем.
– Оставим где-нибудь еще? Наверху, в комнатах?
– Хочешь нарваться на настоящий секс? – часто хлопаю ресницами, изображая глупую непосредственность. Не хватало еще Иванова застать в пикантной ситуации.
Дашка осекается, но потом соображает, что ей хочу донести, и ржет:
– Закрываться надо! Чтоб потом по Сети всякая мерзость не ходила.
Предлагаю ей пройтись до застекленной веранды на дальнем конце участка и оставить одежду там. Вроде тихо и людей не наблюдается.
Оставляем пуховики на лавке в уютном строении и понимаем, что назад нам придется бежать по морозу. И хотя я одета гораздо основательнее Фроловой в ее тонкой рубашке, визжу не меньше нее, несясь назад, в тепло вечеринки. За минуту быстрого бега успеваем поднять на лай всех окрестных собак.