— С добрым утром! Господа роботы! — сказал он и громко рассмеялся своей шутке, сверкая белозубой улыбкой на своем темнокожем лице. В руках этого человека соединялась вся полнота власти над роботами — физическая, нравственная, власть закона. Он не испытывал к роботам ни любви, ни ненависти, его удовлетворяло лишь полное их повиновение. Наставник тренировал тела роботов и занимался этим очень серьезно. Он знал множество видов борьбы и единоборств. Этим он охотно делился со своими подопечными. Он разработал и внедрил систему сурового внутреннего подчинения и считал, что эта система безупречно правильна. Он воспитывал смелость и волю у своих подопечных, которые в случае малейшей опасности, грозящей хозяину и его семье, отразили бы ее. Но мозг роботов он держал в тесных рамках и не терпел склонности некоторых к рассуждениям — гасил все проблески творчества и индивидуальности. Поощрялся лишь рост технической мысли. О, а как он умел имитировать душевное тепло и вызывал к себе полное доверие! И как он умел вступать в жестокую борьбу с отступниками… Джинсовый комбинезон был его излюбленной одеждой, лишь футболки под ним меняли свои цвета. Сейчас мышцы его рук играли под белой футболкой.
— Парни! Как спалось? Кто видел сны? — наставник, предвкушая нечто интересное, потирал руки. — Это так интересно… правда. Просыпаешься и есть, что вспомнить. 231-ый, что тебе снилось?
— Ничего, — скованно отозвался 231-ый. — Я не вижу снов сэр.
— Неужели? Не верю! А вот 232-ой сейчас честно расскажет нам свой сон, — наставник бросил на него холодный, выжидающий взгляд, слегка прищурив глаза. — Ну же, мы ждем ответа… Красивые девушки, встречи, любовь… И ты — человек! Да?
232-ому, несомненно, хотелось внести ясность и освободиться от терзавших его сомнений. Его сны — истина, которая слишком дорога ему. Ну, а правда — может эта истина лишь привилегия для особого склада ума некоторых роботов? 232-ой решил — он обязан сохранить эту тайну до тех пор, пока не расширит свои познания. Он боялся, что его странный опыт может быть воспринят искаженно или обернется враждебно для него самого, и решил дождаться естественного хода событий. Он спокойно и уверенно поднял голову и открыто взглянул в глаза наставника своими большими темно-зелеными глазами.
— Нет сэр. Мне не сняться сны… — Брошенные им слова прозвучали равнодушно и спокойно.
— Тот, кто лукавит, тот будет наказан. Вы должны знать, что в действительности сны — вирус, поражающий ваши глупые плазменные головы. Вирус очень заразен, он как сети затянет ваше несовершенное сознание, вы завязнете во лжи и в лучшем случае все закончиться промывкой мозгов… ваших, между прочим. И это будет законно, — жестко аргументировал наставник. — Но, уверяю вас, события могут обрести и совсем трагический характер. Вы сойдете с ума, будете уверять всех и каждого, что вы — люди, и требовать к себе человеческого отношения. Это, дорогие мои, уже другое дело… Вы начнете топтать закон! Итог, несомненно, будет один — утилизация.
Последнее слово наставник произнес четко и внятно, и оно заставило всех внутренне содрогнуться. Никто из присутствующих роботов не знал, как совершается утилизация, но все знали, что она совершается лишь однажды и тот, кто подвергся ей, навсегда уходит из жизни. 232-ой облегченно вздохнул, было ясно — он избежал серьезного наказания и дал себе зарок впредь действовать осторожно.
— В душ! Живо! — скомандовал наставник. — Мы серьезно отклонились от графика! Растяпы…
232-ой любил воду, он стоял под теплыми струями, весь с головы до ног охваченный водой, и это были минуты странной захватывающей радости. Воздух вокруг наполнялся водной пылью, проникал вовнутрь и дыхание становилось легким и приятным, а мысли принадлежали только самому себе, исчезало навязчивое ощущение, что кто-то постоянно контролирует твои мысли или навязывает свои. «Сны, душа, интуиция, предвидение — это привилегия человека, — думал 232-ой. — Вероятно, наставник прав и я заражен вирусом, но возможно и другое — все обман, и я человек. Как узнать правду? — Он, поддавшись своим мыслям, пожал плечами. — У кого спросить обо всем, да и стоит ли?… — Он спешно откинул эту мысль. — Нет-нет, на понимание других рассчитывать нельзя! Все может закончиться трагично».