— А ведь у нас еще сегодня повод есть.
Кузьмич поднялся, держа в одной руке посудинку с порцией огненной воды, а в другой — тонкий ломтик копченой оленины.
— Командир наш нонеча супружницу свою в стольный град отправил, так что в ближайшие дни ждем пополнения гарнизона. Давай, Евгений Михалыч, за продление твоего рода.
Неугомонный Федька влез под руку:
— А чего это вы, Евсей Кузьмич все про род да про род? На кой он вообще нужен?
Тот, уже поднесший стопку ко рту, чуть было не поперхнулся, но совладал с организмом. Выпил, смачно закусил, а затем смазал пытливому вьюноше хорошего леща.
— За что? — возмутилась жертва.
— За то, что ты чуть гармонию не нарушил. Мозгою думать надо допрежь слов. Неча людям под руку говорить, да еще и дурнину всякую. А про род я тебе вот что скажу: это у каждого человека — главное. В старину как было? Прежде, чем парня оженить, або девку за мужа отдать, смотрели, что за род у кандидата. Большой ли, богатый ли. Ежели род худой, значит и заступиться, и помочь при нужде некому будет, случись что — и загинет кровиночка. А коли род большой да сильный… Вот, скажем, надо тебе дом срубить. Сможешь в однова-то? Могет быть, и построишь, да только намаешься досыта, а то и пуп сорвешь, або спину наджабишь. А коли род за тобой — кинул клич, собрались братья, дядья, да кумовья, во три дни сруб поставили, да под крышу подвели. А деды проследят, все ли по правилам сделано, нет ли изъяна какого, да совет подадут, да поправят вовремя, коль что не так. Все в роду кровушкой повязаны, все друг за друга держатся. И пенсий никаких не надобно — коли сыновей много, они так обеспечат стариков на старости лет, что никакому государству и не снилось. Ежели род большой да сильный, тать какой еще сотню раз подумает, стоит ли связываться: глядишь, себе дороже выйдет. Случись обида какая одному родичу, так весь род за него встает. Но и как напакостил, ответ перед всем родом держать придется. Самая страшная кара была — из рода изгнать, изгоем сделать. Худо одному, тяжко жить без роду без племени. В городах на старой-то земле, люди об этом забывать стали, там жисть легкая пошла. Родителей забывают, детишек не рожают. Они, дети, ить развлекаться мешают, с ними и на пьянку не пойдешь, и в Европы не полетишь, да еще и тратиться на них приходится. Вспоминают о родичах тогда только, когда загинаться начинают, ан поздно уже: сам в немощи, а стакан воды поднесть-то и некому. Вон, и мы с бабкой твоей на старости лет друг к дружке прислонились.
— Так, выходит, у нас рода-то почти ни у кого нет? — не унимался Федька.
— Глупый ты головастик!
Настроение у Кузьмича было благостное, и он не прочь был пофилософствовать на публику, однако еще одного леща юнцу отпустил.
— Вымахал с коломенскую версту, а ума не набрался. Бить бы тебя, да некому.
Кузьмич потянулся было добавить отроку дополнительную плюху, но тот ловко отскочил в сторону.
— Никакого в тебе почтения к старикам. Как есть ты олух царя небесного. Род у нас есть, да еще какой! Всем родам род. Токмо повязаны мы землицей, на коей осели, фортом нашим, что с боем взяли у негров, хай сто чертей им в печенку. Всею нашею жизнею здесь повязаны. Да и кровушки за этот форт пролито было немало. И свезло нам всем сильно, что большею частию чужа кровь лилась, ворожеска. Такие вещи, оне впусте не проходят. Эти узы нимало не слабей кровных. Вот мы все, кто тут в Заре живет, и есть род. И Михалыч тому роду голова по всем статьям и заслугам. Так что пусть детки появляются, пусть наш род силы набирает. Вон, у Дашки талия тож округлилась. По осени и ее рожать отправим. Было бы нас не пятнадцать душ вместе с Варькой, а пятнадцать тышш, ни один эфиоп и близко бы не сунулся. Ну, давайте, за наш род!
Глава 3
Серж проснулся от холода. Утро еще даже не думало начинаться, небо затянуло тучами, кругом темнота — как у негра в… межъягодичном пространстве, скажем так. Вокруг было тихо, и из-за этого плеск воды в ручье казался почти оглушительным. Костер погас, камни, на которых он лежал, остыли и начали ощутимо студить тело. Он поднялся, покрутил руками, сделал несколько наклонов и приседаний, чтобы разогнать кровь. Едва немного согрелся, как возникла новая неотложная потребность: все-таки он с вечера изрядно выпил воды — неслабый был сушнячок. Гадить там, где спал, он не хотел, даже если он на это место никогда не вернется. Глаза потихоньку привыкли к темноте и стало возможным различать хотя бы контуры предметов. Серж припомнил расположение ближайших камней, взял свое копьецо и осторожно, нащупывая ногой дорогу, стал пробираться к выбранному под туалет месту. Он успел сделать два десятка шагов, когда позади раздался легкий шорох. Обернулся — никого. Послышалось? Но едва он успел так подумать, как у его костра мелькнула еле заметная тень. Определенно, человеческая. Потом еще одна. Это было уже страшновато. Сержант присел и замер, весь превратившись в слух. Ему показалось, что он слышит шепот, разговор, но не мог разобрать слов. Он читал, что близкая бегущая вода может вызывать слуховые галлюцинации, но проверять как-то не хотелось. Он подобрался. Усталость, ощущавшаяся в теле после вчерашней прогулки, исчезла, остатки сна бесследно испарились, все физиологические нужды временно отключились. Даже если ему привиделось и послышалось, немедленно возвращаться к месту ночевки не стоит. А если не привиделось — тем более. Нормальный человек даст о себе знать. Голосом ли, светом, но обозначит свое присутствие. А вот если молчком да тишком — скорее всего, по его душу пришли. Может, как раз, те самые шутники, что сюда его закинули. Ну что ж, поиграем в прятки. Нужно обойти кругом и посмотреть с другого ракурса. И Серж осторожно, чтобы не шумнуть, начал двигаться в сторону. Сделав несколько шагов, он остановился и разобрал свое копье. Точность движений сейчас важнее дистанции. Наматывать шнур на ножны некогда, сунул в карман. Пошел дальше. Еще немного и уперся в невидимую в темноте гранитную стену. Теперь разве что вверх. Продвинулся немного вдоль стены, остановился. Тут легкий ветер чуть усилился и на секунду раздул оставшиеся от костра угли. Но этой секунды и этого слабого света вполне хватило, чтобы увидеть двоих человек, одетых в камуфляж. Один стоял к Сергею спиной, виден был только контур, и на этом контуре над правым плечом четко вырисовывался ствол оружия. Карабин или автомат — пока неясно. Другой был напротив первого и его Серж разглядел более подробно. Лесной камуфляж, наколенники, берцы с камуфлированным верхом, широкий ремень с подсумками, ножнами и кобурой. Лифчик разгрузки, в нем явно рожки для автомата. Сам автомат, видимо, за спиной — через грудь от правого плеча налево к поясу идет ремень. Лицо скрыто капюшоном, виден только острый, чуть с горбинкой, нос и широкий шрам через черную правую щеку. Правая рука в беспалой тактической перчатке держит пистолет, «Beretta M1934».