К вечеру он прошел от силы километров двадцать. Да и эта цифра была весьма сомнительной. Сказывались усталость, недосып, нервное напряжение, да и сложность маршрута. Намотал-то он изрядно, но вот насколько все эти бесконечные петли и зигзаги продвинули его к цели — совершенно непонятно. В любом случае, приблизительные расчеты показывали, что в таком темпе до башни ему идти еще по меньшей мере два дня. А сейчас надо бы выспаться и перекусить. Кроме того, хотя одежда частично просохла, многое осталось сырым, надо бы просушить. Да и горячая пища лишней не будет. Ветер с северо-востока, дым преследователи не учуют. Значит, решено. Серж нашел местечко повыше, посуше, вырезал большой кусок дерна, убрал его в сторону и на очищенной земле разложил бездымный костерок. Развесил вокруг на палках мокрую одежду, открыл и поставил поближе к огню банку тушеных бобов с мясом. Из рюкзака достал коврик, расстелил на земле перед костром и с наслаждением уселся, давая отдых утомленному телу. Стащил с ног мокрые ботинки, напихал внутрь набранный по дороге сухой мох и оставил сушиться. Под занавес отправил на просушку носки и занялся оружием. Разобрал пистолет и разложил детали на коврике перед собой. Потом, безжалостно разодрав на тряпки один из комплектов трофейного белья, тщательно вытер каждую насухо, смазал и собрал снова. Разрядил обоймы, протер их и патроны, снова снарядил. Вытряхнул запасные патроны из расползшейся коробки, перетер, набил пустую обойму. Оставшиеся «маслята» ссыпал в подсумок. Ну вот, теперь он вооружен и, можно надеяться, опасен. Пистолет, две запасные обоймы, четыре с лишком десятка патронов в запасе — это уже кое-что. Теперь можно и покушать.
Горячая сытная мясная пища — самое то для иззябшего, уставшего и проголодавшегося организма. Серж в один момент зарубал бобы с мясом, сполоснул консервную банку, вскипятил в ней воды, заварил сорванные по дороге листочки малины и брусники и, уже утоливши голод, без спешки приступил к чаепитию. Не торопясь, прихлебывая мелкими глоточками из жестянки, он с наслаждением выпил отвар. Немного подумав, повторил. Блаженствуя от ощущения тепла во всем теле, он надел высохшую и согретую одежду, загасил костер, закрыл костровище дерном. Спальник решил не разворачивать: в случае чего на то, чтобы вылезти, придется тратить лишние секунды. Залез под огромную ель, опустившую нижние ветви до самой земли, расстелил на земле коврик, устроился на нем, приготовил нож и пистолет, чтобы они были под рукой, и уснул, едва закрыв глаза.
Глава 4
Женин день по обыкновению начинался рано. Он давно привык к этому, как и к тому, что все его время с самого утра и до позднего вечера было, как правило, до отказа заполнено самыми разными делами. В обязательной программе значились зарядка, тренировка с пистолетом, ежедневный сеанс поставки и вечерний обмен информацией с другими фортами и с замком Россия. Все это вместе обычно занимало три-четыре часа. Остальное время Женя тратил по своему усмотрению и в зависимости от текущих потребностей. Бывало, требовалось съездить по делам в форт Сибирь или к подопечным эфиопам, бывало — эфиопы приезжали сами. Хотя рыночная площадь была построена близ Сибири и большинство сделок происходило именно там, многие эфиопские вожди предпочитали вести дела непосредственно с тем самым Юджином. Так уж вышло, что он создал себе среди выходцев из Африки репутацию большого человека, от которого многое зависит. Нынешнего главу форта Сибирь Курта Шрайбера это донельзя раздражало, но и сделать он ничего не мог. Эфиопы оставались неподвластны хваленому немецкому орднунгу. Особенно, когда дело касалось не простой торговли, ставшей уже вполне привычной, а чего-нибудь особенного, выходящего за рамки повседневности. Например, когда очередное племя решало, наконец, присоединиться к форту. Или когда в окрестных лесах обнаруживалась какая-нибудь находка, которую местные эфиопы сами использовать не могли, но хотели получить от нее максимальную выгоду.
В последнее время такие случаи сошли на нет. Все местные племена и так уже присоединились, а ближние леса были добросовестно прочесаны, и все мало-мальски ценное прибрано ушлыми эфиопами в хозяйство или продано в форты. Надо сказать, однажды заключенные договоры обеими сторонами соблюдались неукоснительно. Понятное дело, поначалу бывало всякое, но очень быстро хитрые африканские вожди выяснили, что намного выгодней вести дела честно, чем крутить да мутить, пытаясь выкружить себе сверхнормативный гешефт. Был даже случай — о нем Женя узнал много позже и окольными путями — когда вождь одного из кланов вознамерился кинуть Юджина в какой-то мелочи, и был тут же низложен возмущенными соплеменниками. А и поделом ему, честно надо вести дела.