А что, дать эфиопам пару мосинок, и они будут довольны до скончания веков. Опять же, много ли они навоюют с хаудахами, если завтра враг нагрянет? Нет, ополчение надо вооружать. А всю остальную мелочевку наберем в сеанс поставки.
Только стаскали новенькие винтовки в оружейку, как прибежал Федька.
— Дядь Жень, еще какие-то эфиопы!
Вот же понесло их, буквально пачками.
Прежде, чем выйти к воротам, Женя поднялся на стену и посмотрел на новых пришельцев. Перед фортом стояла группа людей. Было видно, что они проделали пешком немалый путь, чтобы попасть сюда. Пятеро мужчин, семь женщин, трое детей, примерно от трех до десяти лет. Одежда весьма бедная, обувь у большинства вообще отсутствует. У ног тощие мешки. У троих из мужчин оружие: два хаудаха и что-то длинноствольное, скорее всего дульнозаряное, как бы не кремневое ружье. Точно, кремневое — вон, пороховница висит на боку. Хорошо еще, не фитильное. Вряд ли это засланцы из Аддис-Абебы. Ну что ж, будем разговаривать.
Женя вышел из ворот и остановился перед людьми. Сейчас, вблизи, крайняя их бедность и истощенность буквально бросались в глаза. Да, такое инсценировать затруднительно.
Эфиоп с музейным экспонатом в руках подошел к Жене и начал говорить. Знаний амхарского хватало, чтобы вполне понимать сказанное и строить простые фразы. Помогало и то, что в эфиопском много заимствований из английского.
— Селам, масса Юджин. Я — Зеуде, вождь племени Гуджи народа Оромо.
— Здравствуй, Зеуде. Я вижу, ты и твои люди проделали трудный путь, чтобы прийти сюда. Что же привело вас ко мне?
— С тех пор, как воля Всевышнего перенесла нас на эту землю, мы жили в предгорьях к юго-востоку от Аддис-Абебы. Как и многие поколения наших предков, мы обрабатывали землю и растили ячмень и просо. Конечно, здесь было труднее жить, но у нас были хорошие земли у небольшой реки, текущей с гор, мы собирали обильные урожаи и были довольны своей жизнью. Но недавно на нашей земле нашли уголь. Пришли люди из Аддис-Абебы и там, где еще недавно были наши поля, теперь выкопана огромная яма. Мы и раньше не видели от них ничего хорошего, хотя отдавали им четвертую часть урожая и добычи и, сверх того, посылали своих мужчин на работы. А теперь, когда мы пытались протестовать, солдаты просто сожгли наши дома. Мы остались без урожая и зимой, без сомнения, нас ждет голодная смерть. У нас нет средств, чтобы купить еду и семена для посева на будущий год.
«Вот же суки», — подумалось Жене. — «Своих же людей выгоняют. Видимо считают, что у них есть лишние. Ну да ничего, у нас-то лишних нет и, надеюсь, не будет. Но и так просто и легко принимать их тоже не стоит». Тем временем, Зеуде продолжал.
— Мы слышали много рассказов о тебе. О том, что ты великий воин и мудрый правитель, что ты щедр и справедлив. И мы решили прийти к тебе в надежде на помощь. Гуджи просят тебя дать им землю в твоих владениях, семена для посева и достаточно еды, чтобы пережить зиму. Но ты не подумай, Гуджи не попрошайки! У нас есть, чем тебе заплатить. По дороге, в полудне пути отсюда, мы нашли еще нетронутый склад.
— Почему же ты не взял этот склад себе? У тебя было бы жилье, еда, инструменты, а, если повезет, то и машины, и оружие.
— Все так, но склад охраняет огромный зверь, вдвое больше самого большого медведя. Ты видишь, с нашими ружьями не справиться с крупным зверем. А для того монстра нужна, наверное, пушка. Я не сомневаюсь, что ты сможешь убить зверя. Я прошу отдать Гуджи этот дом и землю вокруг него. За это я отдам тебе половину всего, что есть в этом складе. А в дальнейшем Гуджи будут ежегодно отдавать тебе четверть урожая, как раньше отдавали людям из Аддис-Абебы.