Поехали дальше. Урожай будет только через год. Значит, до того времени эфиопы будут сидеть у него на шее. Он будет должен их кормить, по крайней мере, до следующего августа. Давай посчитаем: четверо этих, еще минимум шестеро вместе с теми двумя, еще полтора десятка сегодняшних — двадцать пять ртов. Более, чем удвоение народа. Ну, круп, допустим, можно набрать. Мясо, рыба — пусть охотятся и ловят. Сколько нужно того же риса на неделю? При трехразовом питании — семьдесят пять порций в день. В одном килограмме примерно шестнадцать порций. Возьмем пятнадцать для простоты счета. Итого на неделю нужно тридцать пять килограмм крупы. В принципе, вполне приемлемо. Канал такую нагрузку потянет. А если еще придут? У него сто пятьдесят килограмм в день. Если в неделю один день поставки расходовать на прокорм эфиопов, то получится до ста человек, если держать на крупе. Конечно, это не очень хорошо. Но выгонять людей накануне зимы как-то не хочется. Да и есть вероятность, что если тут все сладится, а год подождать — не так много времени, то переток племен от Аддис-Абебы к нему усилится, потихоньку можно и до затопленной платформы добраться. А вообще было бы неплохо обсудить этот вопрос с Сотниковым, он мужик головастый, да и возможности у него другого уровня. Может, закинет на барже одним рейсом несколько тонн зерна или крупы, да и закроет тему. А Женя в качестве компенсации возьмет какие-нибудь ценные вещи канальной поставки. Хотя бы тот же металлорежущий инструмент.
Вспомнилось сегодняшнее сообщение на терминале: расширение за счет селективного кластера. Раньше такого не было. Причем, и у Сотникова не было. А что такое селективный кластер? В его ситуации, это Аддис-Абеба. То есть какое-то племя, вначале присоединившееся к их анклаву, целиком перекинулось к нему. За присоединение монокластера Наблюдатели дают бонус. А за потерю? По логике вещей, должны наказать. Какое будет наказание, можно только гадать. Но вот Сотникову эта информация будет очень интересна.
Мысли перекинулись на другую тему. Интересно, насколько сельскохозяйственные навыки эфиопов поддаются коррекции? Климат совершенно другой, другие почвы, другие культуры, другие сорняки и другие вредители. Как бы не пришлось учить их всему этому. Конечно, они где-то и как-то хозяйствовали, но кто ж знает, как именно. Агроном в форте есть. Вопрос — послушают ли они. Тем более, женщину. У них на старой Земле местами еще деревянной сохой пашут. А тут? Нужно учить севообороту, применению механизации, обращению с техникой… Зато можно, например, в счет оброка часть земель заставить засеивать льном и получать волокно для производства тканей.
Детей надо отдельно учить. Ну, тут Жене есть чем похвастать. Он много разговаривал с вождями, убеждал, приводил всяческие доводы и вот теперь в этот год после сбора урожая пятеро парнишек из разных племен поедут в замок Россия учиться. Этого, конечно, мало. В идеале, все эфиопские дети с определенного возраста должны проходить обучение вместе со своими сверстниками из остальных поселений анклава. Но это дело будущего. А пока нужно сосредоточиться на текущих проблемах.
В форте уже ждал Касаткин.
— Ну что, капитан, — сказал Женя после взаимных приветствий, — есть одна тема. Как раз по твоей части. Если выгорит — можно будет крупно наказать эфиопов. А если повезет, то и не только их. Давай я расскажу тебе, что знаю, и будем писать диспозицию. Пошли, сядем поближе к рации. Бероеву тоже будет интересно поучаствовать в разговоре.
Глава 7
Последняя, предутренняя вахта, заслуженно названная собачьей, досталась Сержу. Ну а как иначе? Он, сонно щурясь, выполз из-под спальника. На его место быстренько, пока не улетучилось тепло, забралась Галка и почти сразу засопела. Сергей поглядел на нее, на прижавшуюся к ней девочку, поправил спальник и двинулся вокруг поляны.
С пруда поддувал ветерок. Вроде бы, и легкий, но Серж как-то быстро озяб. Остатки сна мгновенно улетучились. Поеживаясь, он медленно нарезал круги вокруг стоянки, стараясь двигаться максимально тихо. Периодически Сергей выходил к берегу озерца и, стоя за деревьями, осматривал берега. Не обнаружив ничего подозрительного, он отступал вглубь леса и продолжал обход. Время от времени он останавливался и прислушивался. Тишина. Лес перед рассветом словно вымер. Молчали лягушки, не кричали ночные птицы, не шуршало в траве и кустах мелкое зверье, не плескалась в озере рыба. Можно было подумать, что во всем лесу не спит лишь он один.