Еще Сергея бесило то, как люди слушались этого Юджина. Свои — это понятно, там субординация работает. Люди подчинены ему напрямую, и он имеет полное право приказать. Но вот только слушались его охотно, никак не из-под палки. Взять хоть того здоровяка, или деда со снайперкой. Их криками не проймешь, перед ними кулаками махать бесполезно. Тут авторитет нужен, да такой, чтобы ни у кого даже тени сомнения не возникало: человек начальствует по праву.
А этот негр, Анбэсса? А полувзвод евреев? Для них Юджин ведь тоже фигура. Это же чем таким надо прославиться, чтобы о нем и негры, и евреи не просто о нем слышали, а стремились прийти не в русский анклав вообще, а именно к нему? Тот молоденький офицер на блок-посту тоже глядел на Юджина восхищенно-восторженно, как на живую реликвию. Да что местные! Вон, Галка пять минут его послушала — и уже впряглась вместе со всеми, да в полную силу.
По всем раскладам выходило, что он один идет против всех. Но это было еще полбеды, а беда заключалась в том, что ему тоже хотелось туда же, вместе со всеми. Поднималось в душе что-то глубинное из самого далекого детства, когда не было даже мыслей о своем-чужом, когда вынесенное из дома во двор лакомство тут же делилось на всех, когда все было честно, поровну: и шалости, и наказание за них. Но вот только вся жизнь, все приобретенные во благо ли, нет ли, инстинкты тянули прямо в противоположную сторону. Туда же склоняли и нынешние, свежие еще, обиды. И стоял Серж как тот витязь на распутье, не в силах принять решение.
Размышления Сергея прекратились одновременно с подпрыгиванием и раскачиванием «Ганомага».
— Что решил, Сергей? — обернулся к нему с водительского места Юджин.
— Ну… — принялся мямлить Серж.
Почему-то ему стало стыдно. То ли за то, что так и не смог толком определиться, то ли за эти недостойные серьезного мужчины интонации двоечника у доски, то ли еще за что — неважно. Но только пытаясь спрятать этот стыд, и понимая, что это все равно не удастся, он, внезапно даже для самого себя, ответил зло и резко:
— Воюйте без меня. Я мясом быть не нанимался.
Юджин нахмурился.
— Ну что ж, тогда вылезай. И барахло свое не забудь, нам чужого не надо.
Через минуту «Ганомаг», оставив на росяной уже траве кучку вещей и обдав Сергея напоследок облаком вонючего дыма, скрылся в густеющем сумраке. В голове у Ганфайтера был полный бардак, на душе — словно кошки нагадили. И ведь никого не обвинишь, никому не предъявишь — все сам, своими руками. Черт!
Сержа раздирали на части противоположные чувства: обида, злость, желание доказать всем свою крутость и полезность, желание стать кем-то большим, чем просто рядовой боец, и понимание, что всех его качеств и навыков на это не хватит. Ведь здесь, в этом мире любой пацан, любая девка с детства учатся стрелять. И не факт, что он при всей своей крутости окажется лучшим. А что у него еще есть? Да больше ничего. Ну, три мешка барахла, ну, склад оружия в затопленном доме, ну этот шарик. Но это все здесь главным не является, и автоматического получения статуса не даст. Принес? Молодец, вот тебе пирожок. Сколько за все это хочешь? Получи и до свидания. И все его богатства дадут только допуск на первый, самый нижний уровень иерархии, в рядовые бойцы. Все не так, все наизнанку, все вверх ногами. Так что же ему теперь делать? В любом случае, здесь сидеть не стоит. Ночевать в лесу, когда вокруг шарахается неизвестное количество вооруженных негров — это весьма экзотический способ самоубийства. А значит, что как бы он ни был зол на Юджина, а придется топать в этот сволочной форт.
Серж собрался. Набил один из рюкзаков по максимуму, приторочил к нему лишнее оружие, надел на спину. Второй, оставшийся полупустым, нацепил спереди. Автоматы повесил на шею, проверил карманы, подсумки, кобуру на поясе, патроны в обоймах и размеренным шагом двинулся вслед за укатившими броневиками.
К окружавшей форт луговине подъехали в половине девятого. Уже почти стемнело, но Женя не включал фары: пока возможно, следовало соблюдать секретность. Он остановился, заглушил двигатель, вылез наружу; вслед за ним посыпались остальные. Последней на землю спрыгнула Галина. Потянулась, разминая затекшие мышцы, огляделась вокруг.